Верити значит истина
Шрифт:
— Чуть не забыл, — говорит он, бросаясь к лестнице. — Мне нужно забрать свои вещи с маминой комнаты.
Я смотрю, как он бежит наверх, к старой спальне Верити. Последний раз, когда я проверяла, она была пуста, но мгновение спустя он спускается вниз с бумагами в руках.
— Что это такое? — Спрашиваю его.
— Картины, которые я рисовал для мамы. — Он суёт их мне в руки. — Я и забыл, что она держала их в полу.
Крю снова выбегает на улицу. Я смотрю на фотографии в своих руках.
Старое знакомое чувство, которое я носила с собой, оставаясь в этом доме, вернулось.
Я и забыла, что она держала их в полу.
Я бросаюсь вверх по лестнице, и, хотя я знаю, что она мертва и её там нет, я всё ещё в ужасе иду по коридору к её комнате. Мой взгляд падает на пол, на кусок дерева, который не удалось поставить на место после того, как он достал свои фотографии. Я опускаюсь на колени и поднимаю кусок пола.
В полу есть дыра.
Там темно, поэтому я протягиваю руку внутрь. Я достаю что-то маленькое. Фото девочек. Я достаю что-то холодное. Нож. Я снова протягиваю руку и нащупываю конверт. Я открываю его и достаю письмо, затем бросаю пустой конверт на пол рядом со мной.
Первая страница пуста. Я делаю ровный вдох и открываю вторую страницу. Это письмо к Джереми. И я со страхом начинаю читать.
Дорогой Джереми,
Надеюсь ты найдёшь это письмо. Если это не ты, я надеюсь, что это как-то дойдёт до тебя, потому что мне есть что сказать.
Я хочу начать с извинений. Я уверена, что к тому времени, как ты прочтёшь это, я уже уйду посреди ночи с Крю. Мысль о том, что я оставлю тебя одного в доме, где у нас было столько общих воспоминаний, заставляет меня тосковать по тебе. У нас была такая хорошая жизнь с нашими детьми. Мы должны были знать, что наша душевная боль не закончится со смертью Харпер.
После многих лет, когда я была идеальной женой для тебя, я никогда не ожидала, что эта карьера, которую я люблю и посвящаю большую часть своего времени, в конечном итоге будет тем, что разлучит нас.
Наши жизни были идеальны, пока мы каким-то образом не перешли в другое измерение — в день смерти Честин. Воспоминания преследуют меня, как бы я ни старалась забыть.
Мы были на Манхэттене, ужинали с моим редактором Амандой. На тебе был тот тонкий серый свитер, который я так любила — тот, что твоя мама купила тебе на Рождество. Мой первый роман только что вышел, и я подписала новый контракт на две книги с Пантем. Я обсуждала с Амандой свой следующий роман. Я не знаю, настроился ли ты на эту часть разговора, но я предполагаю, что это не так, потому что писательские разговоры всегда утомляли тебя.
Я высказывала свои опасения Аманде, потому что не была уверена, под каким углом смотреть на новую книгу. Должна ли я написать что-то совершенно другое? Или мне следует придерживаться той же формулы письма с точки зрения злодея, которая сделала мой первый роман таким успешным?
Она предложила мне придерживаться той же формулы, но также хотела, чтобы я ещё больше рисковала со второй
Именно тогда она сказала мне попробовать упражнение, которое она изучала в аспирантуре, называемое антагонистическим журнализмом.
Это было бы отлично, если бы ты обратил внимание на тот ужин, но ты сидел в телефоне, вероятно, читал электронную книгу, которая не была моей. Ты поймал мой взгляд и посмотрел на меня, но я только улыбнулась. Я не злилась. Я была счастлива, что ты был со мной и был терпелив, пока я получала советы от моего нового редактора. Ты сжал мою ногу под столом, и я снова переключила свой взгляд на Аманду, но моё внимание было сосредоточено на твоей руке, которая описывала круги вокруг моего колена. Я не могла дождаться, чтобы вернуться к нам домой в тот вечер, потому что это была наша первая ночь вдали от девочек вместе, но я также была очень заинтересована в совете, который сказала мне Аманда.
Она сказала, что антагонистический приём — это хороший способ улучшить моё ремесло. Она сказала, что мне нужно проникнуть в сознание злого персонажа, написав дневниковые записи из своей собственной жизни… то, что случилось на самом деле… но, чтобы мой внутренний диалог в дневниковой записи был противоположен тому, что я на самом деле думала в то время. Она велела мне начать с того дня, когда мы с тобой познакомились. Она сказала, что я должна записать, во что я была одета, где мы встретились и о чём мы говорили в тот вечер, но, чтобы сделать мой внутренний диалог более зловещим, чем он был на самом деле.
Это звучало просто. Безвредно.
Я приведу тебе пример из абзаца, который я только что написала выше.
Я смотрю на Джереми, надеясь, что он обратит на меня внимание. Он снова уставился в свой грёбаный телефон. Этот ужин очень важен для меня. Я понимаю, что
это не для Джереми — эти модные ужины и встречи в Манхэттене, но я не заставляю его делать это всё время. Вместо этого он читает чужую электронную книгу, проявляя полное неуважение ко всему другому.
«Он всё время читает, но ему не нравится читать мои книги? Это оскорбление в высшей степени. Мне так стыдно за его дерзость, но я знаю, что должна скрыть своё смущение. Если Аманда заметит раздражение на моём лице, она может заметить неуважение Джереми.
Джереми смотрит на меня, и я заставляю себя улыбнуться. Я могу приберечь свой гнев на потом. Я снова обращаю своё внимание на Аманду, надеясь, что она не заметит его поведения.
Через несколько секунд Джереми сжимает мою ногу, прямо над коленом, и я напрягаюсь от его прикосновения. Большую часть времени я жажду этого. Но в данный момент единственное, чего я жажду, — это мужа, который поддерживает мою карьеру».