Верная (не)верная
Шрифт:
— Лёш, — бросила на него взор, умоляющий больше не продолжать.
С силой сцепил челюсть и, поднявшись, ушёл снова сотряся косяки. Если будет продолжать в том же духе, то дверь скоро развалится на части.
Ещё спустя несколько дней синяк почти исчез, оставив лишь неэстетичную желтизну, которую наконец смогла скрыть под маской макияжа. Пришла в кабинет мужа в чёрном одеянии и очках. Увидев меня и глянув на настольный календарь, мужчина всколыхнулся:
— О боже, я и забыл совсем, Лерочка! Зараза! — безмерно виноватое лицо.
Забыл,
— Ради бога, прости меня, дорогая, но не могу отложить встречу. Я такой остолоп.
Можешь так не расстраиваться. Горевать не буду, если не поедешь, но вслух сказала другое:
— Разреши тогда Варваре поехать со мной.
— Да, конечно. Рита займётся сегодня готовкой. Так же распоряжусь, чтобы Борис Иванович выделил вам сопровождение.
— Спасибо, — гордо отвесила кивок.
Для сопровождения начальник охраны выделил нам Павла и Максима. Последний сидел в машине впереди на пассажирском, Варвара Петровна доводила себя до ума перед зеркалом в доме, а Паша курил чуть поодаль от автомобиля, стараясь не попасться мне на глаза, так как в доме присутствовал жёсткий запрет на сигареты. Бедолага, даже не в курсе, что мне чихать на это.
Опустилась на заднее сидение и, стараясь не поднимать головы, оправила складки пиджака.
— Привет, — Максим мягко улыбался мне, оглянувшись назад.
— Привет, — вежливо кивнула, но в груди тут же знакомо заныло.
Я скучала по этой улыбке, по глазам, по ямочке на подбородке. Господи, да по всему, чем владел этот мужчина. Руки слегка задрожали, и, чтобы скрыть компроментирующий меня факт, сцепила их в замок, с целью хоть немного унять.
— Как ты? Давно не видел тебя.
— А я тебя, — сухо ответила, вытянув шею в аристократическую длину и подняв чуть выше голову. Он не должен понять, что думала о нём, не должен знать о сумбуре в душе. — У меня всё хорошо. Тебе как работается в доме?
— Неплохо. Я сейчас усиленно готовлюсь к важному бою. Ушёл аж с головой. С работы сразу на тренировку. Времени, можно сказать, совсем не остаётся.
Зачем ты смотришь так виновато? Так, словно предал или бросил. Так, будто обязан мне чем-то и не выполнил свой долг. А эти слова? Словно хочет оправдаться. Это лишнее.
— Хорошо. Ты молодец. Уверена, что у тебя всё получится, — безынициативно уронила в ответ, выдавив дежурную улыбку.
Но его не обманешь. Смотрит недоверчиво и… С жалостью?!
Кухарка плюхнулась рядом со мной, вынув от горьких выводов. В чёрном одеяние и платке, на носу стильные тёмные очки, на руках кружевные митенки. Женщина протянула мне такой же чёрный шифоновый шарфик и упаковку бумажных салфеток. Да, милая Варвара подготовилась на славу.
Павел сел на водительское, сразив
— Павлуша, в церковь надо ещё за свечками заехать, — спохватилась Варвара Петровна.
— Там на кладбище есть часовня. Заскочим по дороге, — ввернула я.
— Вот и хорошо, — Варвара ласково похлопала меня по руке, увы, видя моё каменное лицо, она приняла это на свой лад. — Ну не злись на Алёшу. Он завтра обещался заехать к Валентину. Ты же понимаешь, что твой муж занятой человек.
Боже, Варечка, заклинаю не говори мне ничего о нём! Но, выдавив лучшую из своих фальшивых улыбок, приобняла сердобольную повариху..
— Я всё понимаю, Варвара Петровна.
Кухарка вздохнула с чувством выполненного долга, задумчиво глянула на дорогу и вновь переполошилась:
— Максимка, а корзину-то забыли на кухне! Я ж собрала съестного, чтобы помянуть. Ой, голова дырявая! Вернуться надо…
— Спокойно, тёть Варь, — Макс не удержался от улыбки. — Корзина давно в багажнике вместе с лопатой и бутылью воды.
— Ох, спасибо, дорогой. Аж сердечко зашалило, — и Варвара Петровна принялась обмахиваться платком.
Актёрские данные у нашей любимой стряпухи всегда были на высоте, поэтому я и Макс обменялись понимающими и чуть смеющимися взглядами.
Очередной крючок запретного счастья дёрнул за жилу. Мне нравится в нём буквально всё — озорной прищур, открытая улыбка, прокол на ухе от ношения серьги в прошлом, манера потирать костяшки пальцев. Этот парень смог воплотить в себе всё, о чём я мечтала когда-то в свои пятнадцать. Всё чего меня лишил супруг, придя в мой дом и отобрав то, что было так дорого и мечту в придачу.
На кладбище, как и положено, тихо, спокойно и умиротворённо. Дневное солнце в зените и весело проникает своими лучами сквозь вату пушистых облаков. Всё шептало о прекрасном дне, но три фигуры медленно идущие меж мемориалов и оград не замечали этих радостных мелочей. Правильно ли? Мы в спальне, где спят вечным и безжизненным сном дорогие сердцу люди. Только их лица с мраморных памятников и фотографий смотрели на нас и на этот прекрасный, но жестокий мир. Все такие разные, красивые и так спокойны — их беды, страдания, ошибки закончились, как и радость, и счастье, и любовь. Всё прошло, как и она сами.
Глянула на Максима, который шёл за нами следом между оградок. Он вглядывался в памятники и тоже о чём-то думал. Губы его иногда сильно сцеплялись, если он проходил мимо могил с молодыми людьми или вовсе мимо детских захоронений.
Валентин Дмитриевич Филатов — слева от моего отца. Правее Илона Сергеевна Филатова. Мамочка! Проглотила огромный ком, веки защипало от горячих слёз. Наступит ли когда-нибудь тот день, когда, придя сюда, я не буду плакать? Когда буду говорить им, что у меня всё хорошо? Когда на душе станет мирно и спокойно?