Верная Рука
Шрифт:
Значит, или пан — или пропал. Я поднял руку. Виннету выскочил из-за кустов и стал с ножом в поднятой руке у медведя за спиной. Но гризли был занят только мною. В этот миг апач ударил, не очень резко, но точно, в промежуток между двумя ребрами, прямо в сердце зверя. Лезвие ножа вошло по самую рукоятку. И тут же Виннету выдернул его.
Чудовище, раскачиваясь, медленно повернулось и замахнулось лапами на Виннету. Он едва успел отпрыгнуть. Теперь его жизнь была в опасности больше, чем моя. И тогда я подскочил к медведю со спины, вонзил свой нож в него и отпрыгнул.
— Уфф! Это у тебя вышло славно! — сказал апач и пожал мою руку. — Он уже не встанет.
— Но я всего лишь помог тебе, — ответил я. — Сердце этого чудовища прячется в многослойном мешке. Нужна недюжинная сила, чтобы пробить его ножом. Это можешь сделать только ты.
Теперь медведь был всего лишь грудой мяса, никак не меньше десяти центнеров весом. И распространял такой запах, который способен отбить любой аппетит. Как правило, самым резким запахом в животном мире обладают представители кошачьих, но наш Папаша Эфраим, видимо, был исключением.
Подошли наши спутники. Они рассматривали распростертое тело медведя и при этом размышляли вслух о том, что было бы с нами, если бы наши ножи не попали точно в цель.
— Невероятно, — сказал Шурхэнд, — выйти с одним только ножом на это чудовище! Я не слабак и не трус, но я бы этого не сделал.
— Мой брат лукавит, — сказал Виннету. — Он сам знает, что острый нож и верная рука часто бывают надежнее пули. И потом: далеко не каждый медведь силен, как этот.
Апаначка ничего не сказал. Он только вытащил мой нож из тела медведя и при этом затратил столько сил, что голова его затряслась. Насколько я понял, это было в какой-то степени пантомимой: Апаначка хотел показать, как высоко оценивает он силу моего удара. Дик Хаммердал просто раздувался от гордости за нас. Осмотрев раны медведя, он сказал:
— Вот это да! Отверстия от обоих ударов совсем рядом друг к другу. Не понимаю только одного, как вы, ребята нашли это место, куда всадили свои ножи?
— Тут никакие приемы не помогут, — ответил я, — надеяться можно только на собственный глазомер, к тому же расстояние между ребрами медведя зависит от его размера, заранее это не выучишь, и кроме того, может ввести в заблуждение мех.
— Хм. Как же тогда определить, где ребро?
— Очень просто. Надо подумать о том, что, если не попадешь куда надо, медведь тут же снимет с тебя скальп, и сразу становится ясно, где находится ребро.
— Нет уж! Спасибо! Я лучше положусь на свое ружье. Лишь бы оно всегда было под рукой.
— Ну-ну. Но учтите: схватиться с гризли — не совсем то же самое, что зарезать свинью.
— Это я вижу. Но скажите, что нам теперь делать с Папашей Эфраимом?
— Мы снимем с него шкуру и оставим лежать здесь.
— Как! А мясо?
— Увольте меня от этого мяса с таким «пикантным» запахом! И кроме того, нам надо торопиться, кажется, Виннету нашел для нас еще работу.
— Мой брат угадал, — сказал вождь апачей.
— Ты
— Да. Но довольно далеко отсюда, в верхней части долины.
— Надо подумать. Гризли живут довольно далеко друг от друга. Виннету думает, что мы успеем найти медведя еще сегодня до темноты?
— Да, я так думаю. Лошади донесут нас туда быстро.
— А меня возьмете? — спросил Хаммердал с надеждой.
— Нет, — ответил я.
— Почему? Разве здесь я плохо себя проявил?
— Не обижайтесь, но дело в том, что вам лучше вообще не проявлять себя в этом деле. Мне кажется, тут нужен парень повыше ростом.
— Ладно, этого я не могу отрицать. Но учтите, мне случалось уже ходить на медведей, правда, не на таких огромных. Честно скажу: когда я увидел этого, душа у меня сразу провалилась прямо в пятки. Но я все-таки могу вам как-то пригодиться.
— Нет, нет, об этом и речи быть не может. Надо подумать о Шако Матто. Он обидится, если мы и на этот раз не возьмем его на охоту.
— Значит, вы думаете, что Шако Матто может обидеться, а Дик Хаммердал не такой гордый? Действительно, какая разница — обижусь я или нет? Ну так знайте, что обратно я возвращаюсь добровольно и с охотой! — закончил он с некоторым вызовом.
— С охотой или нет — какая разница? — неожиданно для самого себя спародировал я его любимую манеру рассуждать вслух, — если там вы будете более к месту. А теперь я прошу вас: отправляйтесь в лагерь и приведите сюда лошадь, иначе мы эту шкуру отсюда не дотащим.
И он выполнил поручение. Когда он появился на тропе, я заметил, что он привел не только свою старую кобылу, но и Пита Холберса. Перехватив мой удивленный взгляд, хитрец как ни в чем не бывало, с самым невинным видом уточнил:
— Это та лошадь, которую вы хотели видеть, мистер Шеттерхэнд?
Но я промолчал на эту подначку, хотя отлично понял заключенный в его вопросе подвох. Мы готовились снимать шкуру, и было просто не до пикировки. Я сказал:
— Приготовьте лошадь, сейчас мы погрузим на нее эту шкуру.
— Как? На мою кобылу? — Хаммердал недовольно скривился. — Я привел ее для себя, а не для шкуры.
— Хорошо, а кто тогда потащит шкуру?
— Лошадь, которую вы заказывали, мистер Шеттерхэнд, это отличная тягловая лошадь, и зовут ее Пит Холберс, старый енот.
Теперь-то мне стало наконец ясно, зачем Дик Хаммердал привел своего приятеля. А тот обрушился на толстяка:
— Я-то думал, что мне оказана честь первым из оставшихся в лагере увидеть Папашу Эфраима, а оказывается, ты со мной шутки шутишь, да еще такие злые!
— Не волнуйся так, дорогой Пит! Ты ведь так и так первый.
— Но шкуру я не потащу!
— Ладно, я понимаю тебя. А сейчас, будь добр, помоги нам донести эту тяжесть хотя бы от этого места до моей кобылы!
И вдруг, когда я ощутил тяжесть шкуры на своих плечах, холодок страха вновь пробежал вдоль моего позвоночника — я понял, насколько опасной была эта охота. Только в компании с Виннету, и ни с кем другим, можно рассчитывать на успех в подобных переделках.