Верни моей душе крылья

Щёголева Наталья

И Антуана не выдержал, из его груди вырвался вопль отчаяния, так велики были его гнев и бессилие.

– Нет, парень, – всё так же жёстко произнёс Пит, – Тебе нужна не моя смерть, а… собственное покаяние.

– Покаяние?! Теперь моим духовником заделался?! Мерзавец!!! Я убью тебя!!! Слышишь?!! Зарежу как мерзкого шакала!

В ответ Пит лишь сокрушенно повёл головой:

– Хорошо, давай. Действуй! Я не мешаю, – и в подтверждение своих слов даже развёл руки чуть в стороны, показал открытые ладони.

Это

было уже нечто совсем невообразимое. И Антуан заметался, словно тигр в клетке. Он честно, изо всех сил старался разжечь свою ярость до того состояния, чтобы перестать видеть безоружность противника. Но почему-то это никак не получалось.

– Ты до такой степени презираешь меня, что даже брезгуешь драться со мной?! – вдруг выпалил молодой граф.

В ответ Пит отрицательно повёл головой:

– Напротив… ты не поверишь, но я начинаю тебя уважать… Пойми же, наконец, парень, моя смерть не принесёт тебе облегчения. Убьёшь меня, герцог пришлёт Фила, или Рона… Не суть важно. Проблема не в герцоге, и уж тем более не во мне. Проблема в тебе. Признай же это, наконец, и освободись!

На, казалось, Антуан не слышал его, он и не заметил, когда покрылся потом. Стало трудно дышать. Снова мир в глазах стал двоиться и дрожать, так уж он выглядит через невыплаканные слёзы. Наконец, шпага опустилась, колени вдруг задрожали и… коснулись песка. Так, коленопреклонённым, Антуан и замер. Пит продолжал напряжённо вглядываться в его лицо несколько таких долгих минут, но так и не увидел, чтобы хоть одна слеза соскользнула с длинных ресниц молодого графа. Но боль, адская боль в этих синих глазах только нарастала.

И Пит дрогнул. Он подошёл ближе, даже опустился на одно колено, так оказался на уровне Антуана и тронул того за плечо. Взгляд Антуана прояснился. Теперь в нём не было ни гнева, ни ярости, только боль, адская боль.

– Что же ты делаешь, пацан?! – искренне ужаснулся Пит, – Ведь ты им брат! Ты брат Эжену и Жану! Значит и в тебе есть та же сила духа! Так прими же ситуацию такой, какова она есть! Ты это можешь!

Во взгляде Антуана отразилось непонимание:

– Что?.. Что я могу?!

– Принимать трудные решения.

Антуан болезненно усмехнулся и отрицательно повёл головой. Тогда Пит жёстче сжал плечо молодого графа и тем снова заставил того поднять глаза:

– Тогда, в Грандоне, ты принял вызов виконта де Крахтью, хоть и знал, что идешь в ловушку… Отправиться ночью в дюны…

– Тот ещё поступок, – горько усмехнулся Антуан, – Рядом был Генрих Рай, а с ним и все жандармы Грандона.

– Будь это так безопасно, как ты сейчас живописуешь, ты бы в итоге не оказался тяжело раненым. Ладно. Вспомним другое… Ты пришёл в замок Бетенгтон вместе с отцом и Раем. Это было очень смело!

– Или глупо?! В любом случае, это было решение отца. Я лишь сопровождал его.

– Я был

там и видел, граф де Лаган не подталкивал тебя к тому, чтобы сразиться с Ламороу. То был твой и только твой благородный порыв защитить отца… Да-да, понимаю, сейчас ты скажешь, что поединка всё-таки не было, но я всё равно считаю, это был достойный поступок… Ладно, давай вернемся в Рунд, в тот день, когда герцог пленил тебя раненного. Ты вёл себя так спокойно…

– Да ты издеваешься?! – не поверил своим ушам Антуан, – Я же не узнал его!!! Искренне не узнал!!!

Пит легко согласился, даже кивнул:

– Хорошо. Сначала ты обознался, с каждым может случиться, но потом ты ведь разобрался, в чьём обществе оказался. И не дрогнул. Я видел.

– Ничего ты не видел! Это тот парень, посланец Рая, тогда всё мне объяснил… и я разозлился… Ты ничего не видел и не знаешь!!! – едва ли не закричал Антуан, а перед его мысленным взором нёсся вихрь болезненных рундских воспоминаний. – Я даже в подмётки не гожусь моим братьям. Вот простая правда. Я ничтожество! Полное ничтожество… – эти последние слова стали уже лишь горестным вздохом, казалось, что боевой запал Антуана, наконец, иссяк.

Пит встал на ноги и после минутной заминки произнёс:

– Ничтожество не стало бы так убиваться… Хорошо, начни с отца. Думаю, поговорить с ним тебе будет проще.

Антуану потребовалось время, чтобы понять эти слова, но согласиться с ними он не смог:

– Проще?! – снова вскипел молодой граф, сгоряча он даже вскочил на ноги, – Отец уже вынес свой приговор! Он виделся с бароном, он знает Рая, он… знает ВСЁ, и он не захотел меня видеть!

Пит сощурился, неопределённо повёл головой и всё-таки рискнул:

– А я вижу в этом для тебя добрый знак. Тебе дан шанс на… покаяние, а значит и на прощение!

– Прощение?! Ты бредишь?! – едва ли не взвыл Антуан.

Ему стало нестерпимо больно видеть Пита, а потому он отвернулся, рухнул на бревно и так замер. Пит мог ждать долго, он умел ждать, но сейчас он счёл это невозможным:

– У тебя есть духовник? Антуан! Ты слышишь меня?! У тебя есть духовник?

Антуан и правда не сразу его расслышал. Но всё-таки счёл возможным развернуться:

– Духовник? Ты о чём?

– Я о покаянии, – проявляя чудеса выдержки, терпеливо пояснил брианец, – Начни с духовника. Надо двигаться! Угробив себя в этих метаниях, ты принесёшь большое удовлетворение герцогу, только ему, к тому же он всё равно не откажет себе в удовольствии объяснить твоим родителям причину самоубийства их сына.

– Самоубийства?!

– Да, ты закончишь именно этим, если не начнёшь действовать, решать эту проблему!

Антуан тряхнул головой, встал, подарил Питу долгий тяжёлый взгляд, в котором было столько невысказанных вопросов, и едва слышно выдохнул: