Вернись из полета!
Шрифт:
— Ну, может быть, мы все-таки присядем? — игривым тоном произнес он, не зная, как лучше подойти к Лиле. — Такая красивая девушка да к тому же еще истребитель! Это поразительно...
— Знаете... Я сейчас! — не выдержав, сказала вдруг Лиля и, сорвавшись с места, быстро юркнула в дверь дома.
Спустя минуту она появилась вместе с Инной, ведя ее за руку, потому что та, видимо, сопротивлялась.
— Вот, поговорите с Профессором! Она все знает не хуже меня. Даже лучше. До свидания... Мне некогда!
— Постойте, куда же вы... Постойте!
Но Лиля уже исчезла, захлопнув
— Почему это она убежала? — воскликнул капитан возмущённо и недовольно одернул гимнастерку. — Очень странная девушка. В высшей степени... Ну, а вы кто, простите? Почему она вас привела?
— Я механик. На Лилином самолете.
— А-аа... — протянул разочарованно капитан. — Скажите, что это она, всегда так?
— Всегда,— сухо ответила Инна. — Не любит о себе рассказывать. Вот летать она любит. И воюет хорошо.
— Гм! Кажется, я ничем ее не обидел... Не понимаю. Так что же вы мне расскажете?
— Спрашивайте. Все, что знаю, расскажу.
В это время, громко насвистывая что-то веселое, к ним подошла Катя.
— Здорово, ребята! А туман-то рассеивается. После обеда обещают улучшение погоды. Скоро полетим!
— Катя, это товарищ капитан, из газеты, корреспондент, — объяснила Инна.
— Ого! Статейки, значит, пописываете?
Капитан с удивлением уставился на Катю, которую можно было свободно принять за парня: мальчишеское лицо, короткая стрижка, брюки, фуражка...
— Вы — Катя? Вот не подумал бы...
— Ха-ха-ха! — залилась смехом Катя.
Она лихо надвинула на лоб фуражку, которую надевала всякий раз, когда была такая возможность, и скрестила руки на груди, приняв бравый вид.
— Знаете, как иногда бывает интересно: придешь на танцы, а девки так и вьются вокруг, так и вьются... Завлекают! Я эдак подмигну какой-нибудь...
— Катя! — укоризненно произнесла Инна. — Ну зачем... Товарищ корреспондент напишет...
— Так значит вы — Буданова. Угадал?
— Именно, товарищ капитан! — ответила Катя.— Ну, а вы, значит, из газеты, корреспондент. А я сначала подумала, что вы к нам летать. Пополнение, так сказать... Летчиков в полку, знаете, не хватает. Вижу — шлем на вас, планшет. И вообще... Вид такой подходящий.
— Мне и с вами нужно поговорить, лейтенант Буданова. Вот Литвяк, понимаете, не захотела.
— Лилька? Не захотела? Да вы не обижайтесь! К ней особый подход нужен, она девка норовистая. Если не захочет, никакие силы не заставят ее говорить — хоть убей! Железный характер! Вот я — совсем другое дело: страх как люблю поговорить! Я вам все расскажу, ну все как есть! Я же в курсе... Вы бы сразу ко мне и обратились.
— Вот и расскажите, как вы воюете.
— Как я воюю? Это запросто! Значит, рассказать о воздушных боях, так?
— О воздушных боях.
— Значит, так. Слушайте. Сначала про нее, про Лильку.
— Я слушаю.
Катя немного отступила, словно собираясь взять разгон для прыжка, сощурила озорные глаза и, как заговорщик, начала низким тихим голосом, сопровождая свой рассказ выразительными жестами, наглядно изображая ход воздушного боя.
— Было это недавно, дня три назад. Летит она... В небе, конечно, солнце. Серебрит, значит,
— Кто? Второй?
— Ну да, второй! И третий тоже... Да вы записывайте, записывайте! Дошла очередь до последнего...
— Ну Катя... Ты серьезно — товарищ капитан так и запишет. Брось свои штучки!
Катя расхохоталась, запрокинув голову, привычным жестом сняла и снова надела фуражку, поправив золотой чуб. Капитан тоже рассмеялся, глядя на нее.
— Вы забавная девушка. Только...
Она моментально приняла, серьезный вид:
— Понимаю. Все понимаю. Давайте, договоримся: вы будете задавать вопросы, а я буду отвечать. Идет? Ну вот и порядок! А что касается Литвяк, то она действительно не любит рассказывать о себе. Даже нам бывает трудно вытянуть из нее что-нибудь. Если вылет был удачным, то поет и устраивает цирк над аэродромом — без этого никак не может. А если нет — ходит взад-вперед, как тигрица, и молчит...
— Так-так. Ну, а вот скажите, Буданова, как это ей удалось сбить пять самолетов? Ведь она девушка, а дерется с мужчинами.
Катя вытаращила на него глаза:
— Да разве в этом дело? Ничего-то вы не понимаете! Характер — вот что главное! А вообще-то что же нам остается делать? Они там все мужчины... Вот и приходится с ними драться.
— А вы? Сколько вы лично сбили?
— Я? Три... Пока три. Вернее, даже три с половиной: пришлось как-то раз хвост отбить у «юнкерса»... Понимаете, все дело здесь в том, кто кого первый возьмет на прицел... А вообще-то я специализируюсь на другом.
— На чем же?
— «Свободный охотник» — слыхали? Я залетаю туда, к немцам в тыл, высматриваю себе подходящую цель — ну какую-нибудь автоколонну, например, — спускаюсь пониже и нажимаю на гашетки... Все очень просто.
— Это интересно.
— Еще как! Вы бы попробовали... Не хотите? А что это у вас, фотоаппарат?
— Да.
— Исправный?
— Конечно. Может быть, сфотографировать?
— Валяйте! На память. Только мы вместе с Лилькой, ладно? Эй, Литвяк, выходи! А фото пришлете?
— Пришлю.
— Честно? А то ни одной фронтовой фотографии нет.
— Честно.
— Инка, пойди вытащи своего командира. Только пусть кудри свои расчешет, а то объектив не выдержит.
— Да не выйдет она сюда.
— Это почему? Выйдет.
Катя подошла к окошку и забарабанила по стеклу, заглядывая в комнату. В дверях показалась Лиля все в том же ярко-синем подшлемнике, спросила:
— Ну, поговорили?
— Слышь, Лилька, давай сфотографируемся на память. Все вместе, втроем, — предложила Катя — Когда-нибудь вспомним после войны, если доживем... Только ты причешись, а то на черта похожа.