Вернись после смерти
Шрифт:
– Дак у меня и становитеся на ночлег-то, – обрадованно проговорил старик. – Бабка вас примет по-нашенскому. А уж мы скорой ногой туды-обратно.
– Спасибо за приглашение, Прокофий Семенович, не исключено, что им воспользуемся, – поблагодарил Степанов и повернулся к Бутину. – Ну, капитан, задача, думаю, ясна?
– Так точно, товарищ майор! Только разрешите вопрос?
– Слушаю.
– В случае если выйдем на кого-нибудь, брать или…
– Лучше без «или», капитан! – Степанов строго глянул на молодого чекиста. – Действуйте по обстоятельствам, но желательно хоть кого-нибудь захватить живым. Еще вопросы
– Никак нет. Вы не против, если возьму людей из моей группы?
– Не возражаю, – майор пожал руку молодому офицеру. – И не нарывайся особо, осторожность – прежде всего. Сам видишь, волки, судя по-всему, там стреляные…
Глава
2
Расставшись с капитаном Бутиным и его людьми, майор Степанов, захватив с собой лейтенанта Тихонова, молодого розыскника-стажера, недавно прибывшего с фронта после ранения, отправился в поселок Еремино. Тело убитого охотника доставить поручил односельчанам Горяева, присутствовавшим при опознании.
Всадники ехали по узкой тропе, то петляющей по склонам сопок, то вдруг ныряющей в широкие пади и болотистые низины. Степанов торопился, и, где это было возможно, переводил свою каурую на рысь. Взятые в поселке, лошади были приучены к тайге, по крутым ува'лам шли медленно и осторожно, в кочковатых ма'рях ступали точно по тропе, опасаясь провалиться на оттаявших зыбунах. Выполняя обязанности проводника, впереди, на лохматой чалой кобылёнке трусил охотник Игнатьев.
Отпустив поводья, майор привстал на стременах, поудобнее устроился в седле и обернулся к Тихонову:
– Петр Иванович, а ну-ка пристраивайся справа, тропа вроде шире пошла, давай порассуждаем, пока время есть.
Лейтенант, пришпорив коня, поравнялся с ним. Было видно, что ему, молодому, сильному, энергичному, по душе всё происходящее: и этот вороной норовистый конь со звездой во лбу, и этот солнечный день, и этот верховой поход по зелёным сосновым чащам. Загорелое худощавое лицо, фуражка с натянутым под подбородком ремешком, выбившийся из-под неё рыжеватый вьющийся чуб, ловкая прямая посадка, подтянутые высоко, по-казачьи, стремена, вызвали у Степанова невольную одобрительную усмешку:
– Бравый из тебя, Петро, получился кавалерист, вот только шашки не хватает!
– Да уж! – сверкнул белозубой улыбкой лейтенант. – Мне джигитовать – дело привычное. Я ведь действительную на границе служил, в Туркестане, а там без лошадей – никуда. А потом во втором гвардейском кавкорпусе генерала Доватора с сабелькой почти год воевал, рубил немчуру и под Смоленском, и под Волоколамском…
– Вот как! – подивился майор. О работниках своего отдела он знал многое, с этим же офицером, поступившим в его распоряжение буквально на днях, нужно было познакомиться поближе. – То-то смотрю: на коне, как припаянный сидишь.
– Да и вы вроде по седлу не елозите…
– Немудрено, я ведь из крестьянского роду-племени, – тепло улыбнулся Степанов, – к лошадкам сызмальства приучен.
– Люблю я их, – лейтенант с грубоватой нежностью потрепал за холку своего вороного. Тот злобно скосил глаз на всадника и, ощерив зубы, раздраженно лязгнул удилами.
– Ты из каких мест родом, Петр?
– С Алтая, – грустно вздохнул лейтенант. – Есть там такая деревня: Крутояриха…
– Понятно, – сказал Степанов, и, проехав какое-то
– На мой взгляд, с пистолета. Сами посудите: уже год идет война. Оружие германского производства в эти места, откуда могло попасть? Только с фронта.
– Верно мыслишь.
– А теперь нам со слов Игнатьева известно, что к убийству причастен кто-то из местных. Значит, розыск надо вести по такой, примерно, схеме: немецкий пистолет – человек, доставивший его в Забайкалье с фронта, а может быть, взявший у пришедшего с войны, затем – убитый охотник Горяев. Главное, нужно узнать: кому старик встал поперек горла настолько, что дело дошло аж до убийства, глядишь, и появится какая-то связь с аналогничными убийствами в городе… Потом необходимо перебрать тех людей, которые с июня сорок первого были призваны в действующую армию. Наверное, уже имеются и такие, кто вернулся по инвалидности после тяжелого ранения. Этих надо прощупать особо. Вот первые ходы, а там, как говорится, война план укажет.
– Молодец, Петро, я примерно так и представлял себе нашу работу в Еремино. Списки призванных в РККА в Правлении хранятся, наверное.
– Конечно, товарищ майор, военкомата здесь наверняка нет.
Тропа, петлявшая по сосновым дебрям, незаметно переросла в торную дорогу, на которой были заметны следы тележных и автомобильных колес, дорога перешла в широкий накатанный тракт, и через полчаса хорошей скачки всадники, наконец, увидели разбросанные у подножия крутобокой сопки домики таежного поселка Ерёмино.
Председателем поселкового Совета оказался сутулый нескладный мужчина лет пятидесяти. Несмотря на полуденную жару, одет он был тяжеловато: в шерстяные пропылённые армейские галифе, заправленные в давно не чищенные яловые сапоги, застиранную серую рубаху и новенький добротный черный пиджак, левый рукав которого был перегнут в локте и подколот подмышкой булавкой. Ярко поблескивали две медали: «За отвагу» и «За боевые заслуги», золотилась нашивка-лычка «Тяжелое ранение». Этот сборный костюм смотрелся довольно нелепо. С первого взгляда было понятно, что перепуганный экстренным визитом в глухой таёжный поселок сотрудников НКВД, человек в суетной спешке сделал то, единственное, на что его толкнул панический страх. Он набросил впопыхах пиджак с регалиями, наивно, по природной простоте, понимаемый им как некий оберег-талисман. Становилось абсолютно ясным и то, что для владельца пиджака эти награды, были, пожалуй, самым значимым из того, что у него вообще имелось в жизни.
Привлекало внимание и лицо председателя: скуластое, с рваным багровым шрамом, взбороздившим левую щеку. И взгляд синих глаз был необычен: левый узко и напряженно прищурен, а правый, наоборот, широко раскрыт. Создавалось невольное впечатление, что человек в кого-то старательно целится, и в любое мгновение готов выстрелить.
– Аксенов Елизар Максимович, – представился он неожиданно тонким сипловатым тенорком. Поочередно протягивая руку чекистам и чуть прикланиваясь при этом, председатель с какой-то угодливой суетливостью раскрыл перед ними дверь в избу поселкового Совета. Как бы оправдываясь, объяснил скороговоркой. – Не успел на дальние поля уехать, а тут такое… Но только мне сообщили – я тут же назад, и минутки не потерял.