Вернись в прошлое и убей его
Шрифт:
– Как?
– Люди хотят сами всё решать. Это сумасшествие. Человек, который работает тяжело по восемь а то и больше часов, не в состоянии трезво мыслить.
– Конечно!
– Хорошо, что ты это понимаешь. Это как испокон в приморских странах для моряков дальнего плавания запрещено голосовать, потому что у них там от их «одно и то же тяжелое и гадкое каждый день» крыша едет.
– Демократия, это массовая манипуляция немногими избранными многой быдломассы, – вспоминаю уроки истории и то, чему учили меня
– Но это такая глупая лотерея.
– Так и есть, – поддакиваю.
– Слушай, покажи фокус! – подмигивает Правитель.
– Какой?
– Прикажи моим охранникам положить на пол оружие, – мигает он на стоящих в нескольких десятках метров от нас в конце зала охранников.
Я смотрю на охранников. И даже посылаю им мысленную команду сложить оружие. Но у меня ничего не получается.
– Не могу, – отвечаю.
– Почему?
– Потому, что могу только выборочно. Только то, что правильно.
– А! – смеётся Правитель. – Понимаю, понимаю. Тебя так достали эти демократы в твоём собственном времени, что у тебя на то, чтобы над ними поиздеваться, есть потеницал. А на охранников порядка – нету!
– Да! – смеюсь я.
– А то, что ты помогал им и действовал против нас? Своими чарами? – пытливо всматривается Правитель.
– Оступился! – отвечаю.
– Ну, красавец! Мы красавцы! – Правитель хлопает меня по плечу.
Мы, довольные собой и друг другом, расстаёмся. Иду по долгим коридорам в сопровождении безмысленных людей в парадной форме с аксельбантами.
Меня осеняет. Достаю из кармана и смотрю на пакетик из бумаги. Я не отдал конверта. С посланием о том, чтобы Правитель не встречался на теледебатах с Ланой. Того письма, которое наказывал передать Гольц. Может быть, вернуться? Да не, не буду. Это подсознание, что не отдал. А я доверяю своему подсознанию. Как-то мне всё же не алё в этом измерении и на этой волне. Диктатуры. Постоянного изображения того, чего нет. Но разве у демократов не так?..
Любовь и революция
Радостный шум человеческих тел и восторженные крики хором. Ветер в лицо. Тела. Плакаты и лозунги. Лица своим множеством бликов. Опять этот блеск знакомых глаз. Обознался? Это они! Это она!
Что-то меня тянуло в центр города, туда, где гвардейцы и омновцы больше были не в состоянии разогнать восторженных людей в силу их невероятного множества.
Поворачиваюсь на знакомый голос. И вправду родные глаза.
– Будет так, как надо, что бы ни случилось и что ни случится, – говорит она кому-то и вдруг встречается со мной глазами, осекаясь.
– Ася! – кричу.
Ася Кромлаева с презрением отворачивается.
– Ася! – повторяю.
– Разве мы знакомы? Я знала кого-то, кто был похож на героя. Но я тогда обозналась.
– Прости
– За что? – презрительно и с интересом тянет она с ответом.
– Я сам в себе не властен.
Что-то в моём голосе её настораживает. У меня мгновенно прокручивается в голове вся моя жизнь и так жалко, что я отвернулся от самых лучших друзей, чтобы потешить моих внутренних демонов. Ведь диктатура – это демон, мгновенно осеняет. Или так действует Ася своим электричеством, биотоками и химией?
Я чувствую, как она с тревогой берёт меня за руку и так же странно вглядывается. Меня что-то колет в сгиб локтя, и тут же земля уходит из-под ног.
На меня смотрят большие радужные кружки, меняющие цвет от зелёного, через синий и серый, к чёрному. Моргаю глазами, открываю их снова. Я чувствую, что умираю.
Знакомый потолок с художественными разводами. Эффект дежавю. Надо мной лицо Аси в медицинском халате, как галлюцинация. Присматриваюсь. Ася отодвигается от меня, как в видео с художественными эффектами. Она на самом деле сидит рядом. Её глаза на что-то указывают. Поворачиваю голову вслед за подсказывающим взглядом. Рядом тумбочка. На ней чёрная металлическая блямба.
– Что это? – спрашиваю.
– Я хотела вывести из строя омоновца, а вывела тебя, – кивает она на шприц, лежащий где-то рядом.
– Чёрное на тумбе – это что?
– Это чип программирования сознания.
– Откуда он?
– Из твоей головы, конечно.
Пытаюсь потрогать голову. Руки еле подчиняются. Голова, похоже, у меня забинтована.
– В этот раз операция была более серьёзна, – кивает Ася.
– То есть я думал и говорил не сам?
– Конечно, – отвечает Ася.
– Протестующие меня простили?
– Конечно, – отвечает Ася.
– Они поняли, что я был сам в себе не властен?
– Конечно, – отвечает Ася.
– Ты можешь отвечать какими-то другими словами?
– Конечно, – отвечает Ася.
– Ты меня любишь?
– Конечно, – отвечает Ася.
– Ну, и кто из нас запрограммированный биоробот?
Она тянется ко мне, и я чувствую на своих губах её губы.
Выполнять моральный долг легко и приятно
– Мне нужно переговорить с Ланой, – говорю.
– Она замужем, – отвечает Ася.
– Да… – Как ты думаешь, все те порочащие протестующих разговоры и картины… Я их действительно видел? Или то были галлюцинации?
Я рассказываю Асе о том, какие все вокруг эгоисты.
– Ты…Видел… Ты видел только одну сторону правды, – по-женски мудро отвечает она. – Это всё чип. Манипулирование твоим сознанием. Тебе же не виделось, какой скот Правитель.
– Вот именно об этом я и хочу поговорить с Ланой. Давай, присоединяйся. Мне тогда будет разговаривать легче.