Вернись в прошлое и убей его
Шрифт:
Объяснения ужаса – он, оказывается, не ужас
– Чип тобой, конечно, управлял, – рассказывает Ася. – Но дело в том, что мы даже уже и в нашем веке знаем, что это такое. Похоже, что противники демократии в вашем веке просто дерьмо жуют!
– Конечно, жуют. В нашем даже обычные продвинутые могут эти чипы находить и нейтрализовать, – добавляет Померанец, и Ася скромно улыбается.
– Я видел Гольца. Он со мной говорил. Это мне только показалось?
– Ты имеешь в виду того, кто тобой пытался командовать?
Утвердительно киваю.
– Хотелось бы тебе ответить, что да,
– Да, – говорю.
– Как их ещё не посадят! – отвечает Гольц и спохватывается. – У вас, наверное, к нарушителям горяздо более мягкие средства пресечения. Что-нибудь типа запрет на выход на балкон после трудового дня. Или запрет на интернет на один день.
– Ну да, – отвечаю. – А как вы догадались?
Мои коллеги молчат и довольно улыбаются:
– Мы идём к свободе и демократии! Стоит бороться ради светлого будущего! Чтобы наказания были не ради боли, а ради мотивации!
– Но почему я видел весь этот бред? – отвечаю. – Мне только что являлись страшные видения!
– При операции по удалении чипа первоначально нужно ослабить защиту организма, – объясняет Ася.
– Как-то так, вроде бы, лечат рак? – спрашиваю.
– Отчасти, – подтвержает Ася. – Только при раке ослабляют иммунную систему, а здесь – нервную. Поэтому, естественно, чип начинает сильнее срабатывать, а пациент становится более уязвим для манипуляций чипохозяина во время операции. Правда, только на короткое время операции, – поправляется она. – Вы, полагаю, не сильно страдали? Я так надеюсь.
– Да, – подтверждаю. – Да. Да. Да.
Мне очень нравится эта девушка.
– У меня есть дочка. В другом времени.
– Вы её любите? Хотите, чтобы она была с вами?
– Да.
– Так возьмите! Или не можете?
– Могу, – отвечаю.
– Тогда в чём проблема? – спрашивает новообретенная соратница Ася.
– Она смертельно больна.
– Чем?
– Раком. Заразилась.
– Раком? – с недоверием переспрашивает Ася.
– Да. Это модификация COVID-19. Он мутировал в рак. В нашем столетии.
– Я её вылечу, – уверенно говорит Ася.
– Как?
– Я же медик. Плюс программист. Согласно теории вероятности, при перемещении во времени она вообще выздоровеет. Даже без моего участия. Это на 99 %. В нашем времени нет такой болезни. А время довлеет над физиологией.
– А 1 %?
– А это то, что она умрёт в вашем времени, – отвечает Ася. – Так я поняла по вашему тону.
– Да. Там больше, чем 1%, – соглашаюсь.
Повторная встреча с особенной женщиной
– Это Лана, – звучит в телефонной трубке.
Ещё бы я её не помнил, что за вопрос.
Поигрываю бусами в ванной перед зеркалом. Я брился. У них в стране мода на чётки. Вслед за их правителем, и остальные взяли тупую моду, даже оппозиционеры. А вслед за ними и я. Потому что четки повсюду. Даже перед зеркалом.
– Меня зарегистрировали в кандидаты в президенты, – говорит Лана.
– Поздравляю, – отвечаю.
– Надо встретиться, – говорит она.
Я уже немного оринентируюсь в их городе. Это и мой город,
Окидываю взглядом обстановку номера, и чую, что мне что-то не нравится.
– Нам надо немедленно отсюда выйти, – приказываю, не говоря вслух, что здесь же всюду жучки и незаметные видеокамеры. – Нам надо с вами пойти поговорить.
Лана отпускает помощницу. Листва собирается желтеть. Ветер треплет волосы мне и Лане.
– Мне опасно в этой гостинице? Государство мне её оплачивает, как кандидату в президенты.
– А сами как думаете?
– Думаю, что от нашего государства можно ждать только говна. Только хери какой-нибудь. говорю как есть.
– Ты правильно думаешь, – отвечаю. – В твоём номере можно жить только в защитном костюме. Если хочешь сохранить здоровье. Есть у вас такой костюм?
…Захожу в её номер в защитном костюме (у них в военторгах оказывается можно купить что угодно). Свет во мне, включись! Недаром Ася вынула из меня чип. Да пребудет со мной сила! Чудесный перстень на руке куда-то делся во время всех этих чиповыниманий и оживлений, да и не важно. Сила добра тянет меня поднять матрас. Сквозь защитные очки вижу там волшебным взором три капсулы: живая вода, мертвая вода и вода хаоса. Ну, реально-то это химические вещества, в переводе с языка добра на язык науки. Их головки покрыты поролоном с чёткой дозировкой улетучивания, поэтому поролон калиброван шкалами. Все три капсулы переламываю и выливаю в унитаз. Тот начинает пениться, туалет наполняется дымом. Но у меня на морде противогаз, и есть в запасе ещё один ход. Исчезни, – говорю дыму, и тот исчезает. Исчезни, говорю стеклянным ампулам, и те пропадают. А не проще ли было мне так же сказать ещё целым ампулам, вместо всего этого театра с выливанием в унитаз? Хорошая мысля приходит опосля. Неважно. Я ещё не знаю, что мне грозит за исполнение желаний, есть версия, что плачу годами жизни, как у классика Бальзака в «Шагреневой коже». Всё происходит так, как оно должно происходить. В прихожей снимаю костюм защиты, приказываю себе и своим силам: да не заражусь! Приказываю видеокамерам и тем, кто за ними наблюдает за мной в глазки: «Забудьте, что видели!» На улице меня поджидает Лана, говорю ей:
– Вам надо прогуляться, а потом зайдёте в номер. Вы, конечно, знаете, что там кругом камеры и жучки. Соблюдайте осторожность.
– А эти камеры нельзя убрать?
– Нет. Тогда Правитель сразу заподозрит.
– В чём был смысл? Что вы там делали? – спрашивает.
– Я вас обезопасил. Теперь можете спокойно участвовать в избирательной кампании. И спокойно идти на теледебаты с Правителем.
– Зачем он мне разрешил эти дебаты? – тревожится она. – Такого никогда раньше не было!
– Просто он хотел, чтобы вы на выборах обделались. А потом умерли. В прямом и в переносном смысле.
Перед моим мысленным взором проносится коварный план Правителя: Лана в прямом эфире лепечет какой-то бред, а потом перестает контролировать собственное тело и его отправления, что тут же ловят крупным планом расставленные в студии видеокамеры.
Новая жизнь всегда
Мы в толпе. Но все счастливы. Это когда локти не жмут:
– Свобода!