Верность до гроба
Шрифт:
И тут за моей спиной тревожно всхрапнула Смолка. Я глянула на неё и тут же повернула голову обратно — кобыла, ушки на макушке, напряжённо всматривалась в кусты через моё плечо. Меч словно сам собой очутился в судорожно стиснутой ладони. Пока что, впрочем, я никого не видела. Смолка, кажется, тоже. Чёрные ушки чутко и безостановочно поворачивались в разные стороны, делая чуть ли не полные обороты. Тишина не понравилась лошади ещё больше встревожившего звука. Набычившись, она начала приплясывать на месте, перейдя на гортанное рычание
— Не пора, — негромко ответила я. Кусты вспыхнули высоким ровным пламенем, не сжёгшим, а словно растворившим ветки. Не осталось даже пепла только жаркое марево в узком коридоре над оголённой землей. Кусты по его краям грустно повесили опалённые, сморщенные листочки.
Я её не убила. Даже не задела. Но настроение явно подпортила. Одна из веточек качнула макушкой без помощи ветра, чуть поодаль — другая. Ну и нахальная же тварь! Она уходила, но демонстративно не торопилась, зная, что гоняться за ней по кустам я не стану. Или наоборот — надеялась, что погонюсь?
— Делать мне больше нечего, — вслух сказала я.
День уравнял наши шансы на победу, но даже обычный волк в засаде куда опаснее дракона в чистом поле. Внезапно прыгнет на спину — и тогда мне придётся употребить гроб по назначению.
"Ну так и проваливай отсюда", — с нескрываемой досадой огрызнулся беззвучный голос.
— Что? — растерянно переспросила я.
Нацыга любезно пояснила, куда именно мне надлежит провалиться и как туда дойти, но выслушивать ответные пожелания не стала. Ветки дрогнули в последний раз, кобыла ещё немного поворчала и постепенно успокоилась.
Я с трудом удержалась от соблазна броситься за ней вдогонку. Да кто же она такая? И что ей от меня надо? Играет, как кошка с мышкой — вчера отпустила, сегодня снова вышла на охоту. Хорошо, что я Смолку с собой прихватила. Иначе кто знает — не собиралась ли эта тварь подобраться ко мне на расстояние прыжка?
Представив плачевный результат, я поёжилась и поспешила вскочить в седло. Нет, это определённо не госпожа Залесская. Она задержалась на полянке всего лишь на часок-другой, а потом поехала дальше. А вот чем она тут занималась, мне ещё предстояло выяснить,
Вал поджидал меня во дворе, устроившись на лавочке возле прогретой солнцем стены. Извиняться передо мной он, разумеется, не собирался. Признаваться, что моё длительное отсутствие его встревожило, — тоже. Но я успела заметить, как прояснилась его хмурая физиономия, когда Смолка играючи перемахнула через двухаршинный забор.
Расседлав кобылу и сдав ворчливому конюху казённое имущество, я подошла к напарнику, села рядышком и как ни в чём не бывало дружески поинтересовалась:
— Ты как?
— Бывало и хуже, — наёмник сощурился на стоящее в зените солнце, с кряхтеньем распрямил раненую
— Или в дом ведёт потайной ход.
— Нет, я бы знал. Ховел мне ещё в том году план дома показывал, со всеми входами-выходами. Ты-то где шлялась?
— Инспектировала бдительных голубков. Заодно с нацыгой парой слов перекинулись.
— И? — оживился тролль.
— Она вещала из кустов, так что мы ограничились обменом нелюбезностями.
— Ну хоть голос узнала?
Я машинально запустила пятерню во встрепанные волосы и намертво увязла в первой же пряди. Каша на пару с магией сделала своё чёрное дело — воронье гнездо на затылке было проще состричь, чем расчесать.
— Это не голос в прямом смысле слова. Какая-то разновидность телепатии, передающая интонации, но не тональность.
— И что, совсем никого тебе не напомнил?
— Напомнил, — я, по примеру тролля, привалилась спиной к тёплой стене и закрыла глаза. Безумно хотелось спать, завалиться в постель с обеда и до следующего утра, повесив на двери табличку "Нацыгам вход воспрещён". Тебя. Семь слов было на тролльем, три — на гномьем и несколько предлогов из Всеобщего. Повторять не буду, приберегу для нашей следующей размолвки.
— А может, она и принимает облик тролля? — предположил Вал.
— Или частенько закусывает наёмниками, — мрачно поддакнула я, не открывая глаз. — Их всё равно никто не хватится, на той неделе был — а на этой дракон слопал и безутешным родственникам сообщить не удосужился.
— Выходит, зря я платье напяливал? Хватило бы веточки петрушки за ухом? — фыркнул наёмник.
— Ах да, — спохватилась я, — держи!
Тролль удивлённо повертел в руках растрёпанный букет из невзрачных трав с мелкими цветками.
— Слышь, цыпа, ты, конечно, на морду ничего и всё такое, но я с коллегами шашней не завожу, и не проси… Сходи вон к Ховелу, он тебя и без веника примет!
— Дурак, — обиделась я, — это антинацыговый сбор! Вороний глаз, живокость пурпурная, очиток собачий, три вида зверобоя и кольчужница сумеречная. Специально для тебя собирала!
— И что я с ним должен делать?
— Часть раскидаешь у порога сеновала, а из остального сплетёшь венок и на ночь наденешь на шею.
— Пусть лучше меня нацыга сожрёт, — Вал решительно сунул букет обратно мне в руки. — Ты бы мне ещё ту свечу смердючую на грудь присобачить посоветовала! И с чего ты взяла, что нацыга заявится именно на сеновал? На кой я ей сдался, ежели она нынче постится? Нет, цыпа, ко мне она как раз больше не полезет, вывела из строя — и ладно. Я же всего лишь наёмник, а не её кровный враг. Кто мне заплатил, на того и работаю. Хоть бы и на ту же нацыгу, если она прежде Ховела подсуетится.