Верность джиннии

— Девочка моя, как же ты похожа на Маймуну! Такая же упрямая, такая же самоуверенная…

— Добрая моя Карима, мы же сестры… У нас один отец, суровый царь всех джиннов. У нас одна мать — кроткая и добрая Ясмин-покровительница. Как же мы можем не походить друг на друга?

Карима улыбнулась. Да, это была чистая правда — дочери Димирьята походили друг на друга как две капли воды. С самых первых дней своей жизни они знали все обо всем, спорили со всеми, кто только

решался им возразить, и упрямо не принимали ничьих советов. Кроме, вот что удивительно, советов друг дружки. Ей, наставнице двух дочерей огненного народа, приходилось каждый день и каждый час изобретать сотни уловок, чтобы только заставить, о нет, уговорить юных джинний делать то, что должно. И то, конечно, что приличествует принцессам огненного народа.

Однако понятия о приличествующем и у Маймуны, и у Марджаны оказались более чем далеки от того, что считали позволительным для юной джиннии многочисленные родственницы. И потому, устав спорить, тетушки и нянюшки смирились, про себя называя девушек бранными словами, кои не следует произносить вслух достойной дочери колдовского рода.

Вскоре старшая, Маймуна, нашла свою любовь. И поселилась с ифритом Дахнашем среди людей, превратившись в обычную хлопотливую домохозяйку. С этого дня все взоры огненного венценосного семейства обратились к Марджане. Она должна была, о нет, она просто обязана была стать настоящей принцессой и наследницей джиннов и джинний!

Но девушка все решила сама — она отвергла устои того общества, в котором родилась. Более того, она избрала для себя путь, который был столь же далек от общепринятых понятий, как и путь старшей сестры. Девушка решила, что станет одной из ордена «стражей-шеду», будет помогать людям, особенно тогда, когда против них, слабых людей, плетет интриги сам отец порока, Иблис Проклятый. Но этого показалось Марджане мало — и она под видом целительницы спустилась в мир людей, дабы исцелять раны тех, кто в бесчисленных войнах на благо глупцов укорачивал свою и без того столь недолгую жизнь.

Матушки и нянюшки лишь тяжело вздохнули — девушка была потеряна для того будущего, которое они сообща пытались ей навязать. А терпеливой наставнице Кариме пришлось вслед за своей любимицей переселиться в мир людей, чтобы помогать ей, поддерживать если не советом, то хотя бы просто сочувствующим молчанием.

Древние камни в лунном свете казались развалинами волшебного замка. Небольшие серебристые бассейны, питаемые горячим источником, чуть колеблясь, переливались таинственными зеркалами среди ночных теней. Теплая вода стекала бесшумным каскадом по выбитым в граните ступенькам террасы — остаткам римской бани. Поистине колдовское зрелище на этот раз не успокоило Марджану.

Остановившись у подножия террасы, девушка соскользнула со спины своей покладистой кобылы. За восточным гребнем скалы простиралось сверкающее Серединное море, спокойное и безмятежное под ярким диском луны. Вид был великолепным, поражающим воображение даже здесь, на острове, известном своей необычайной красотой. Но сегодня эти тишина и спокойствие лишь подогревали ее тревогу.

Она нервничала, как юная красавица, сбежавшая на тайное свидание к возлюбленному. Шейх вовсе не ее любовник, какие бы дурацкие

фантазии ни рисовало разгулявшееся воображение. Она вообще сомневалась, что он придет.

Не зная, чем занять руки, Марджана нагнулась и сорвала лист папоротника, растущего в трещинах между камнями. Свежий соленый ветерок теребил ее юбки, принося запах жимолости, вьющейся по древним развалинам, и сосен, которыми заросли склоны гор. Камни под ногами отдавали тепло летнего солнца. Марджана стала взбираться по высеченным в скале ступенькам, служившим людям долгие тысячи лет.

Когда она проходила под высокой аркой портала, сердце ее дрогнуло. У обнесенной парапетом стены стоял человек, глядя вдаль, на безбрежное, пересеченное серебристой лунной дорожкой море.

Шейх Мехмет, бей Мейт — инбаши [1] капыкулу, воинов, поклявшихся в верности самому султану.

Она узнала его сразу же, хотя встретила впервые всего три дня назад. Не многие жители острова были так же высоки, широкоплечи и мускулисты, не многие обладали столь властной осанкой. И ничей взгляд не действовал на нее сильнее, чем вызывающий взор его темно-синих глаз.

Несколько дней назад шейх привез сюда, на остров, умирающего солдата. Казалось, он готов отдать свою жизнь в обмен на жизнь этого молодого юзбаши. И Марджана отдала все силы, чтобы юноша выжил. Все это время рядом был он, шейх Мехмет. Он делил с девушкой каждый миг этих страшных дней. И лишь когда стало ясно, что Фарух не умрет, позволил себе оставить пост у постели друга.

Но сейчас он был здесь.

— Не пожалеете, что я вторгся в ваше убежище? — не оборачиваясь, спросил он.

«Не знаю… быть может и пожалею…»

Она часто приходила к ромейским развалинам — теплая вода бассейнов дарила ей удивительные силы. Это был ее мир. Редко кого она посвящала в свою тайну. Но после нескольких изнурительных дней ухода за больным шейх отчаянно нуждался в целебном воздействии чудотворных вод. Как и она сама.

— Я же сама позвала вас сюда, — искренне ответила она.

Марджана, взобравшись наверх, встала рядом с ним у осыпающейся каменной стены. Сердце заколотилось быстрее уже от одной его близости.

Удивительно, как остро она чувствует близость этого человека. Правда, в легендах говорится, что остров Эгрипос обладает мистической способностью возбуждать любовь даже в самых холодных сердцах, но она считала себя неподвластной его чарам. Да, ничего не скажешь, шейх Мейт, который любит, чтобы его называли просто Мехметом, — поразительно красивый мужчина, таких ей редко приходилось встречать: темно-синие глаза, точеные черты лица и волосы цвета воронова крыла. Среди ее знакомых были и те, которых по праву можно считать неотразимыми. Да и поклонников у нее было немало.

Однако эти поклонники не задевали ее чувств. Вот уже три дня Марджана пыталась подавить неистовое влечение к шейху Мейту, заставить себя не мечтать об этом человеке. Пыталась задушить чувства, которые он вызывал. Больше всего ее тревожили жар и страсть в его глазах: одним взглядом он пробуждал в ее крови безумные желания, от которых перехватывало дыхание.

Усилием воли вынуждая себя успокоиться, Марджана пристально всмотрелась в сверкающую даль моря и вслушалась в далекий шепот волн, набегавших на берег вечным неустанным прибоем.