Верность джиннии
Шрифт:
Покой этого утра был воистину бальзамом для его души. Невозможно думать о войне в этой залитой солнцем долине с аккуратными рядами олив, апельсиновых деревьев и виноградников. На полуночи высятся два горных пика, поросших густым лесом, а к югу тянется более низкая гряда суровых холмов. Долины на острове тщательно возделывались, а крутые склоны украшали дикие леса.
Марджана, похоже, проследила за его взглядом.
— Горы защищают остров от полуночных суховеев и помогают удержать дождевые облака. Вместе с эллинами к нам пришли легенды и виноградная лоза. Говорят,
— Остров действительно похож на рай, — согласился Мехмет. — Здесь можно поверить в любую легенду.
— Остров совсем невелик. Его можно пересечь за час и объехать вокруг за три. Но он действительно необыкновенный, — пробормотала она с очевидной гордостью.
Доктор Бадр-ад-Дин жил на краю города в маленьком чисто выбеленном особнячке.
— Наконец-то вернулась, — пробурчал Бадр-ад-Дин, хмуро глядя на Марджану. Та лишь кивнула.
Бадр-ад-Дин нашарил очки и, нацепив их на нос, уставился на Мехмета.
— Я вас знаю?
— Помните шейха Мейта? — вмешалась Марджана. — Прошлым летом он привез юзбаши Фаруха.
Доктор пробормотал нечто вроде приветствия и взмахом руки отринул попытки Мехмета выразить благодарность за лечение друга. Мехмет увидел, что доктор еще меньше рад ему, чем в прошлый раз. «Что ж, — подумал шейх, — тогда я буду помогать твоей помощнице. И этим выражу свою благодарность…»
Весь день девушка посвятила захворавшим, колеся по каменистым тропам. От одного больного к другому, без устали неся каждому свою любовь к жизни. Она и Мехмет разделили простой обед с большим крестьянским семейством — это была единственная возможность бедняков заплатить за лечение двух младших ребятишек. Шейх не мог не поразиться тому, с каким уважением разговаривала с ними Марджана. Не мог не заметить и того, что глаза больных неизменно светились любовью к девушке.
Однако следующий пациент встретил девушку с нескрываемой неприязнью. Крестьянин сильно поранил ногу лемехом плуга, рана загноилась и болела так, что он не мог сделать и двух шагов. Он позволил Марджане очистить рану и забинтовать ногу только потому, что жена стояла над ним, угрожая всеми напастями, если муж не будет вести себя прилично.
— Он один из тех, кто считает меня ведьмой, — объяснила Марджана, когда они уселись в коляску.
Мехмет мог сказать то же самое: она действительно ведьма. Недаром он ощутил внезапное возбуждение, когда при очередном толчке их бедра соприкоснулись. Колдунья-искусительница, во власти которой заставить его испытать неистовый жар, несмотря на мужскую работу, отнимавшую все ее силы.
В конце дня они направились к подножию холмов. Мехмет узнал несколько горных растений: низко стелющийся розмарин, высокие неопрятные метелки мирта и вечнозеленый можжевельник. Воздух вокруг был напоен медовым ароматом, напоминавшим ему Марджану, такую же сладостную, немного непокорную и совершенно неотразимую.
— Остров словно создан для тебя, — задумчиво проговорил он. — Здесь ты становишься самой собой.
Марджана подняла брови и усмехнулась:
— Предлагаю
— Я не знаю здесь ни одной женщины, кроме тебя.
— О, Эгрипосу есть что предложить! Я же пообещала представить вас всем здешним красавицам. Не сомневаюсь, многие придутся вам по вкусу.
— Я не против знакомства с местными красавицами. Только постарайся не обременять меня девицами, у которых на уме одно замужество. Я не собираюсь обзаводиться семьей, — заявил он, оценивающе оглядывая Марджану. — Ты не пытаешься поймать мужа, моя прелестная, и этим отличаешься от всех них.
— Не пытаюсь. Но любопытно узнать, почему вы питаете такое отвращение к женитьбе.
— Не хочу терять дорогих мне людей. Впервые за долгое время я ни с кем не связан, пусть так будет и дальше.
В ее глазах засветилось участие. Поняв, что он выдал себя, Мехмет широко улыбнулся:
— Впрочем, обета целомудрия я не давал.
— О, я всегда могу сварить зелье, охлаждающее похоть, — съязвила Марджана.
— Боюсь, тут и оно не поможет. Я хочу лишь тебя.
— Ничего не выйдет. Придется довольствоваться другими.
— Скажи, почему ты так противишься нашей близости? — допытывался Мехмет.
Ее улыбка померкла.
— Прежде всего у меня много дел. Нужно помогать доктору Бадр-ад-Дину.
— Но должна же ты хоть иногда отдыхать!
— Возможно. Но вряд ли так уж мудро становиться возлюбленной того, с кем придется делить совсем иные заботы.
— Поверь, если я действительно стану одним из вашего братства, то лишь на одно задание.
Марджана коротко бросила:
— Нам лучше остаться друзьями, Мехмет.
— Прекрасно. Пока достаточно и этого, — кивнул он.
Марджана ответила недоверчивым взглядом.
— Уверяю, вам куда больше подойдет веселая вдовушка, которая будет счастлива вступить в тайную связь. Если же вы хотите испытать новые чувства, говорят, иберийка Бланка Эрреро только что рассталась с очередным любовником.
Мехмет усмехнулся, не пытаясь возразить. Даже в конце долгого дня Марджана по-прежнему влекла его больше, чем все прославленные красавицы, когда-либо побывавшие в его объятиях. Правда, выглядела она уставшей, скромное платье украшали свежие пятна, а из строгого узла выбилось несколько прядок. И все же он помнил, как эти шелковистые локоны падали на обнаженные плечи и между мокрыми прядями кокетливо выглядывали соски…
Мехмет даже задохнулся от желания. Не в первый раз ему хотелось высвободить из заточения ее великолепные волосы, зарыться руками в блестящую упругую массу и погрузить истомившуюся плоть в теплые глубины ее лона.
Весь день Мехмет пытался потушить медленный пожар, тлеющий в его теле. Марджана возбуждала в нем самые примитивные желания. Заставляла чувствовать себя хищником и защитником, одновременно грубым и нежным. Он едва удерживался, чтобы не потянуться к ней, когда она откинула с глаз непокорные волосы. К сожалению, они приближались к следующему небогатому дому, где жил очередной пациент.