Верность
Шрифт:
Эванс принял Клюсса как старого друга. Представил его своим офицерам. В его просторной, комфортабельной каюте – ничего лишнего, все удобно, добротно и у места. Хозяин достал необычного вида бутылку марсалы, вина, взятого в абордажном бою с испанским кораблем ещё во времена Нельсона. Показал массу фотографий. На двух из них Клюсс увидел и себя в Александровске,[30] на палубе «Аскольда», среди русских и английских офицеров. Эванс одобрил поступок жены Клюсса, приехавшей с дочкой в Шанхай, высказал сожаление, что миссис сейчас в госпитале с тяжелой формой ангины.
О себе сказал, что командует «Карлайлом» всего месяц. Намерен уйти в отставку
Он рассказал Клюссу один из военных эпизодов. Эванс командовал тогда лидером. В темную, как чернила, ночь шедший в Ла-Манше шестнадцатиузловым ходом «Брук» врезался в борт большого германского эсминца. Лопнули трубы, ревел, обваривая людей, перегретый пар. Англичане в первые минуты растерялись, думая, что столкнулись со своим кораблем. Но немцы – нет! Они схватили винтовки и бросились на абордаж. Произошел, может быть, последний в истории морских войн абордажный бой. Эванса с горсточкой невооруженных матросов быстро прогнали с мостика к кормовым орудиям и частым ружейным огнем заставили спрятаться за их щиты. А в это время германский корабль сломался пополам и при отчаянных криках раненых начал тонуть. Положение на «Бруке» спас раненный в живот английский штурман, оставшийся на мостике, в тылу боя. Собрав последние силы, он стал к пулемету и дал длинную очередь в спины столпившимся в средней части «Брука» германским морякам, которые немедленно сдались.
– Герой, – сказал Клюсс, – его, конечно, наградили?
– Крестом Виктории посмертно.
На прощание Эванс подарил Клюссу свою, популярную в Англии книгу «How we keeping the sea»,[31] сделав на заглавном листе надпись: «Старшему лейтенанту ДВР Клюссу, товарищу по оружию в последней жестокой схватке с гуннами XX столетия. Капитан 2 ранга Королевского флота Р. Эванс. Корабль его величества «Карлайл».
Отдавая ответный визит, Эванс заинтересовался в кают-компании русского корабля портретом адмирала Завойко. Узнав, что это организатор и герой Петропавловской обороны, он очень удивился.
– Так вот, оказывается, кто одержал тогда победу над союзной эскадрой! Я до сих пор не слыхал имени этого адмирала, хотя в числе офицеров, сражавшихся тогда на Камчатке, был и мой дед. Петропавловск! Завойко! Какое спокойное и уверенное лицо у этого моряка-воина!
После обмена визитами командиров кают-компания «Карлайла» пригласила русских офицеров. По назначению Нифонтова поехали ревизор и штурман. Их приняли с подчеркнутым радушием, но скромно. Английский штурман, уже немолодой лейтенант-командер, показал им мостик и штурманскую рубку крейсера. Потом, пока Григорьева водили по палубам, увел Беловеского в свою каюту. Достал отлично выполненные фотопортреты жены и шестилетней дочери, поинтересовался, женат ли русский штурман. Беловеского удивляло, что переборки между каютами традиционного офицерского коридора на шесть дюймов не доходят до подволока. «Очевидно, это тоже один из штрихов пресловутого английского этикета», – подумал он.
В кают-компании было немного вина, отличные ростбифы, керри и пудинг. В заключение – кофе с кексами и абрикотином. Для курящих – египетские сигареты. Штурмана заинтересовала пепельница из стреляной гильзы 102-мм пушки. На ней было выгравировано: «Н. М. С. «Kent». Battle of Elabuga. 1919».[32] На его удивленный взгляд британские офицеры с готовностью разъяснили: пепельница осталась от
«Забыли или нарочно поставили в кают-компании эту пепельницу? – подумал Беловеский. – Впрочем, таковы англичане».
Все находившиеся в кают-компании английские офицеры вышли к трапу провожать гостей с доброжелательной сдержанностью.
– А вы не знаете, Михаил Иванович, где сейчас этот русский адмирал, который на Каме англичанами командовал? – спросил Григорьев, когда катер отвалил.
– Как же, знаю. Это Старк, нынешний командующий белой Сибирской флотилией.
– По-моему, эту пепельницу нарочно нам поставили…
– Не думаю, – отвечал Беловеский, вставая: катер подошел к трапу.
Принимая в кают-компании приехавших с ответным визитом английских офицеров, Нифонтов постарался. Стол был хорошо сервирован. Обильных возлияний не было, но с русской водкой гостей все-таки успели познакомить. Много и под конец сумбурно говорили о Балтике, где в 1919 году успел побывать и даже едва не утонул один из гостей. Проводили англичан так же до трапа и так же были сдержанно любезны.
– Отличные моряки, и пить умеют, – заметил Нифонтов, возвращаясь в кают-компанию, где вестовые убирали посуду.
– Королевский флот! – усмехнулся штурман.
А в это время, навещая жену в госпитале, Клюсс обнаружил на е` столике букет чайных роз и визитную карточку Эванса.
59
Вернувшись домой после очередного посещения кабинета на рю Монтабан, Гедройц застал у себя гостей. На круглом столе, заложив ногу на ногу, непринужденно сидела, покуривая душистую сигарету, женщина лет тридцати. Она была очень привлекательна – стройная блондинка в элегантном летнем костюме из голубого шелка, остроносых туфельках на французском каблуке. Портила её только морщинка у губ, придававшая её нежному лицу выражение жестокости и непреклонной воли. На своих собеседников она смотрела сверху вниз, с чуть презрительным прищуром.
Против нее на стульях, в позах подчиненных, выслушивающих начальство, сидели Хрептович и бывший семеновский капитан Нахабов.
– Князь Гедройц, баронесса, – почтительно доложил при появлении хозяина Хрептович.
Баронесса едва заметно кивнула, даже не взглянув на князя, который осторожно уселся на край свободного стула. Разговор Продолжался.
– Надо и пароход и груз захватить, – сказал Хрептович.
– Ишь, какой вы храбрый, капитан второго ранга! Пароход под английским флагом. Попробуйте, захватите! Это вам не «Патрокл».
Нахабов нахмурился:
– Нечего смеяться, баронесса! Капитан второго ранга Хрептович захватил «Патрокл» под носом у большевистского морского штаба, среди белого дня. Это смелая и искусная операция!
Баронесса взглянула на Нахабова с уничтожающей насмешкой:
– Что вы мне рассказываете? Ведь я сама там была. «Смелая операция»! Под крылышком японцев и заяц осмелеет. Искусная – вследствие разгильдяйства в штабе командующего! Тут хвастаться нечем! Вы здесь себя покажите. И не только в ресторанах и дансингах, а на рейде. У Клюсса хорошо поставлена служба. Ночью каждую шлюпку окликают. Сама убедилась.