Вернуть мужа. Стратегия и Тактика
Шрифт:
Настоящее. Понедельник, поздний вечер.
Настойчивый звонок внутридомового телефона будит меня сразу. Резко встаю в постели. Сначала какое-то время соображаю, что происходит. Потом плетусь в коридор.
– Варя!
– в трубке голос консьержки Ольги Викторовны.
– К тебе пришел настойчивый молодой человек! Говорит, что ты его ждешь. Точнее, сказал "не может не ждать".
Вовка! Ошпаривает кипятком запредельной радости!
– Да!
– кричу я так громко, что женщина испуганно охает от неожиданности.
– Пропускайте скорее,
Пока Вовка поднимается, я с бешеной скоростью привожу себя в порядок: снимаю дурацкий костюм зебры и надеваю домашнее платье, вырывая пучки волос, расчесываю кудри. Успеваю даже умыться холодной водой. Ладно, друг есть друг. Теперь неважно, как я выгляжу. Главное, он все-таки пришел. Как же долго я его ждала! Сколько всего мне надо ему рассказать!
Стою у раскрытой входной двери, волнуясь и одергивая подол широкого синего платья. По лестнице раздаются тяжелые неспешные шаги. Тоже волнуется! Вовка!
Наверное, лицо мое выражает высшую степень недоумения и разочарования, поскольку на площадке перед моей дверью появляется... Кирилл Ермак.
Глава 8. Настоящее. Понедельник, поздний вечер.
Умная женщина никогда не говорит: "Я ошиблась".
Она говорит: "Надо же, как интересно получилось!"
Мэрилин Монро
Бог создал женщин красивыми,
чтобы их могли любить мужчины,
и глупыми , чтобы они могли любить мужчин.
Фаина Раневская
Выражение моего вытянувшегося лица демонстрирует смесь разочарования (не Вовка!) и ярко выраженного скудоумия. Что он здесь делает? И почему "я не могу его не ждать"? После встречи в торговом центре в пятницу я не вспомнила о Кирилле Ермаке ни разу. Кроме того, и я это отчетливо помню - это он дал мне свою визитку, а не я ему. Впрочем, у меня никогда не было этого карточного носителя контактной информации. У Максима есть: элегантные глянцево-серые картоночки с серебряным тиснением и строгим шрифтом.
– Добрый вечер!
– широкая улыбка мужчины, возвышающегося надо мной, демонстрирует мне не только его отличное настроение, но и радостное ожидание моей реакции. Заметьте, не смущенно-скромное, не предупредительно-сомневающееся. А ожидание, совершенно не соответствующее моменту. Как будто мы договорились о встрече заранее, причем по моей инициативе.
– Добрый?
– переспрашиваю я, запрокинув голову и глядя в его довольное лицо.
– Я принес, - докладывает мне Кирилл.
– Принес?
– снова переспрашиваю: первая реплика партнера по диалогу ничего мне не объясняет.
– Думаю, эти подойдут, - убежденно говорит мужчина.
– Эти?
– уточняю так, на всякий случай. Начинаю сомневаться, что игра в наводящие вопросы принесет мне победу. Может быть, мне сон снится с перепоя? Все-таки я девушка малопьющая. А тут две щедрые дозы коньяка в кофе...
– Для новорожденного и старше, - поясняет Кирилл, перекладывая из одной руки в другую большой пакет.
– Старше?
–
– Ну, после двадцати одного дня уже не новорожденный, - уверяет меня нежданный гость.
И тут я, решив сломать сценарий нашей странной беседы, находчиво спрашиваю:
– Кирилл?
Легендарный (для Мышильды, а значит, для всей моей семьи) баскетболист наконец перестает улыбаться и с тревогой начинает вглядываться в недоуменное выражение моего лица.
– Варвара?
– растерявшись спрашивает уже он.
Так. Приехали. Происходящее начинает серьезно напрягать, даже пугать. Я впервые искренне понимаю кэрролловскую Алису. Вот не просто восхищаюсь философским абсурдистским юмором, а именно понимаю, как это: оказаться в компании с существами, ведущими с тобой странный разговор так, как будто ты в теме. Сути беседы ты не улавливаешь, но из вежливости поддерживаешь.
– Думаю, подойдет!
– горячо уверяет меня Кирилл, резким выпадом протягивая пакет, будто испугавшись, что я передумаю брать.
Неужели алкоголь так долго остается в крови? Был полдень, когда я села завтракать. Сейчас почти одиннадцать часов вечера. Нет, ерунда.
– Что это?
– с опаской гляжу на белый пакет с черной надписью "Усы, лапы и хвост". И меня осеняет.
– Коко Шанель?- догадываюсь я.
Теперь из смыслового отрезка нашего странного диалога выпадает Кирилл. Он смотрит на меня с тревогой, в глазах беспокойство и что-то вроде сострадания: так смотрят на больного родственника, неожиданно догадавшегося о своей тяжелой болезни.
– Котенок Коко, - терпеливо поясняю я.
– Шанель надо добавлять обязательно, а то какой-то цыплёнок получается. А это мой котёнок.
– Ваш?
– мило смущается великан, показывая две прелестные ямочки на щеках. (А Мышильда - девушка со вкусом!) - Ну, теперь он, конечно, ваш... я сюрприз хотел сделать... Потом только сообразил, что вы, может, не рады. Вот смеси купил, чтобы малыша кормить.
Ой! Кормить! Господи! Я же проспала весь день, про котёнка ни разу не вспомнила, ему же еду надо принимать по часам!
Правильно говорил папа: меня надо лечить принудительно от рассеянности, забывчивости, погруженности во внутреннее в ущерб внешнему, лучше электричеством. Это он погорячился, конечно, переволновался тогда за нас с Мышильдой.
Пятнадцать лет назад.
Было раннее субботнее утро. Мы вдвоём с сестрой уехали на дачу от разгневанной Риты, замучившей Машку придирками и рекомендациями воспитательного характера. Девчонке было всего семь лет. Мне уже четырнадцать. Она попросила спрятать ее от матери - я спрятала. На бабушкиной даче. Отец с Ритой и бабой Лизой даже не догадались, что искать нас надо там. Ноябрь все-таки, а мы туда с октября традиционно почти не ездим. У родителей была своя дача, Ритина, на которой она упражнялась в огородничестве. Помню, что только сортов помидоров в теплицах у неё было более двадцати.