Вернуть Веру
Шрифт:
Я быстро обмылся, почистил зубы и, даже не выпив кофе, торопливо спустился в паркинг. В раннем подъеме было одно огромное преимущество – отсутствие пробок, в которых увязал трафик ближе к восьми. Так что на этот раз добрался я быстро. Так быстро, что приехал даже раньше Веры. Заказал кофе, яблочный штрудель и уселся в самом темном углу кофейни, подальше от любопытных взглядов. Вера опоздала на какую-то пару минут. Влетела в зал, осмотрелась. Несмотря на ранее утро, выглядела она шикарно. Юбка-карандаш обтягивала
– Привет. Шикарно выглядишь… и совсем не хромаешь, – мазнул взглядом по длиннющим ногам.
– Спасибо. Сегодня у Настьки линейка, так что пришлось принарядиться, – просипела Вера, устраиваясь на стуле рядом.
– А я уж было решил, это все в мою честь, - не удержался от поддевки.
– Не надейся. Я потом сразу…
– Да-да, я понял. Едешь к дочке на линейку.
– Она танцует школьный вальс, - Вера свела брови и покосилась на часы. Удивительно, но смирившись с тем, что она теперь себя называет именно этим именем, я очень быстро к нему привык. И понял, что оно удивительным образом ей шло. – Впрочем, это к делу не относится.
– Слушай, ты себя точно хорошо чувствуешь? Голос…
– Как будто я сбежала к тебе, не досидев сеанс экзорцизма, я знаю. Но кроме горла ничего не болит. Так что я здорова, не бойся, не заразишься. Только говорить тяжело. Поэтому не перебивай меня, ладно?
Я улыбнулся. Она была смешная… Это мне всегда в ней нравилось. Всегда. И глаза нравились голубые. И улыбка, обнажающая едва заметную щербинку между передними зубами. Очень сексуальную. Очень…
– Сейчас сюда придет Дашкина мать.
– Что? – изумился я.
– Знаю, ты думаешь, что она чудовище, но… Что-то мне подсказывает, что это не так. Я хочу, чтобы она рассказала мне свою версию. Если она захочет оставить Дашку – бог ей судья. Но если на этот шаг ее толкнуло отчаяние… Я хочу помочь ей, понимаешь?
– То есть наверняка ты этого не знаешь?
Вера затрясла головой.
– Тогда как ты ее сюда заманила?
– Обманом. Сказала, что ей заинтересовался один режиссер.
– Ты точно больна.
Я поднял руку потрогать ее лоб, но она отшатнулась от меня, как от чумного.
– А как еще мне было ее вызвать на разговор?
– Не знаю. Тебе вообще не следовало в это лезть! Не понимаю, зачем ты вообще это все затеяла.
– И это мне говорит человек, который каждый день проведывает в больнице чужого ребенка?
– У меня есть оправдание. Я сам – подкидыш, если помнишь. А какое объяснение у тебя?
Вера стушевалась. Покрутила кольцо на пальце. Массивное и наверняка дорогое.
– Глядя на Дашку, ты думаешь о нашем ребенке?
– Слушай, я тебя позвала не для того, чтобы ты копался в
– А для чего? Позвала бы своего этого… Он же, кажется, полицейский? Сразу бы и повязали мамашу, если вдруг что. Или ты так и не призналась бедолаге, что использовала его для получения доступа к материалам следствия?
– Никого я не использовала! Все оказалось гораздо проще. Существует открытый реестр… И даже не думай, что я сейчас перед тобой оправдываюсь! Мне плевать, что ты обо мне думаешь, понял?! И то, что ты забрался ко мне в трусики… - Вера осеклась. Огляделась по сторонам, устыдившись собственной вспышки, спрятала лицо в ладонях.
– Извини. Я вспылил сейчас… и не должен был попрекать тебя этим. Ты свободная женщина и можешь встречаться с кем хочешь.
– Вот именно.
– Но это не означает, что я отступлю.
Вера медленно отвела руки, подняла голову и как-то так… внимательно и обреченно на меня уставилась:
– Пожалуйста, давай не сейчас.
– Хорошо, - легко согласился я, - так зачем ты меня позвала?
– Просто прикрой меня, если она захочет сбежать раньше, чем я получу ответы на свои вопросы.
– В смысле? Постоять на стреме? Захлопнуть дверь кофейни у нее перед носом? Держать ее в заложниках, пока она не выдаст нам все, как на духу?
– Если понадобится. Я… знаю, звучит глупо. Но я боюсь, что одна не справлюсь. Нужно из нее вытрясти все, как есть. Пока не поздно… Ты спросил, почему я это делаю… Так вот, я не знаю! Просто чувствую, что не могу пройти мимо этой ситуации. Вот и все.
– Может, Настька права, и ты хочешь забрать Дашку себе?
– Говорю же – не знаю. Я никогда не думала об усыновлении… - пожевала губу Вера. – А ты?
– А я не вижу в этом ничего плохого.
– Полагаешь, ты бы смог растить чужого ребенка и любить его, как своего?
– Я уже делал это. Помнишь?
Я намекал на Настьку. И это было вроде как очевидно. Но вот до Веры дошло не сразу. Я видел это по ее застывшему лицу. И тот момент, когда все у нее в голове сложилось, мимо меня не прошел тоже.
– А знаешь, ты прав… Почему-то мы лишь плохое помним, а ведь… да, ты прав. Для Настьки… ты был хорошим отцом, - прошептала она, теребя скатерть.
– Спасибо…
Я перевел дух, вдруг как-то резко осознав, что не дышал все это время. Неожиданно для нас обоих накрыл руку Веры своей ладонью и легонько сжал.
– Ты отсядь, ладно? Или нет, лучше я отсяду. Здесь тебя совсем не видно – это и хорошо, - затараторила она, освобождаясь. Вскочила тут же. Подозвала официанта и, заказав облепиховый чай, уселась за соседним столиком. А еще спустя пару минут появилась и та… девчонка. Подошла ближе… Ну, точно! Ошибки быть не могло. Ее я и видел в больнице!