Вернуться в сказку
Шрифт:
Войдя в дом, она как-то скованно кланяется мужчине во фраке, очевидно, дворецкому, который приглашает её наверх, в комнату своего хозяина. Янжине почему-то жутко страшно. Ей хочется поскорее отделаться от поручения короля. Девушка поднимается по лестнице, устланной жёлтыми коврами. Изнутри дом даже более поражает своим великолепием, нежели снаружи. Снаружи — он гранитный монолит. Огромный. Вечный. Но изнутри этот монолит дышит, пусть и веет от него немного могильным холодом… И всё же, всё здесь Янжине жутко любопытно. Она едва удерживается от разглядывания белых и кремовых ваз причудливых форм, от разглядывания цветов, которые уже в это время нигде невозможно найти, от высокого, украшенного лепниной камина, что находится в одной из тех комнат, сквозь
Перед одной из дверей — тяжёлой, дубовой — дворецкий останавливается. Мужчина кланяется ей, стучит в дверь, а после отворяет её. Янжина с каким-то странным ужасом следит за всем этим. Она осторожно проскальзывает в комнату, куда её приглашают, смотрит на тёмную фигуру человека, который сидит около окна. Человек этот худощав, очевидно, весьма высок, хоть и кажется почти горбатым. Комната, в которую её пригласили, необычная, круглая. Тяжёлые гардины защищают это место от солнечного света.
У Гартона Рэйна были ужасно тонкие пальцы. Тонкие и длинные. Он и сам был такой — до удивления высокий и худой. Словно бы высушенный. Словно испитый до дна. Янжине страшно смотреть на этого человека… Его волосы совсем не седые — напротив, жутко тёмные. И скулы у него сильно выпирают. А глаза… Чего только стоят его глаза — тёмные, близко и глубоко посаженные. И взгляд этих глаз будто обжигает девушку. Она старается не смотреть на его лицо — мало от неё будет толку, если она будет его так бояться.
Перстни — символ родовитости. На каждом его пальце сиял крупный перстень. Все, должно быть, тяжёлые… Один из перстней по форме очень напоминает перстень на пальце леди Джулии Траонт. Только камень в оправу вставлен другой. У герцогини Траонт камень зелёного цвета, вероятно, изумруд, у Гартона Рэйна же камень ярко-жёлтый. Совсем не сочетается этот цвет с его остальным внешним обликом. Перстень, словно чужой, сидит на его пальце. И зрелище это почему-то жуткое.
Она почти не слушает, о чём он говорит — впрочем, может, он и не говорил слишком много. Янжина всё равно не может слушать. Она думает обо всём на свете, кроме того, что находится в этой комнате. Она думает о короле с его реформами, о любимом, но уже покойном, отце, думает о той участи, которая, возможно, ей уготована, думает о Теодоре Траонте и тех вещах, которыми можно «уколоть» его в разговоре побольнее. У герцогов очень чувствительное самолюбие… В какой-то момент слух будто бы возвращается к девушке. И вот она уже слышит эти слова герцога, которые так задели её…
— Вы знаете, барышня, что означает быть Великим герцогом? — спрашивает с тяжёлой усмешкой Гартон. — Вы знаете, что это означает — быть мной?
Его снисходительно-насмешливый тон — почти презрительный, следует добавить — почти выводит Янжину из себя. Этот человек не имеет никакого права так с ней разговаривать. Теперь она не просто девчонка из провинции, которой ничего не по силам. Она
Её ужасно раздражает этот человек. Человек, не сделавший ровным счётом ничего, чтобы занимать в обществе то положение, которое он занимает. Человек, смеющий считать себя Великим — не по делам, а по титулу. Янжина никогда не любила таких людей. Быть может, всё дело было в том, что у неё никогда не было ни титула, ни богатства. Она была обычной девушкой. Но она старалась, она делала всё, что было в её силах, даже больше, чтобы как-то изменить свою жизнь. Она изо всех сил пробивала себе дорогу. Почему же кто-то другой мог просто получить — не приложив ровным счётом никаких усилий?.. Это было чертовски обидно…
— У меня жизнь была не менее трудная, сэр! — почти возмущённо говорит Янжина. — Разве я говорю вам об этом?
Она с трудом сводила концы с концами. Она едва смогла решиться на тот безумный шаг, благодаря которому Альфонс взял её во дворец. Девушке думается, что это просто свинство — говорить человеку, будто твоя жизнь труднее, чем его. У каждого свои проблемы. Вряд ли разумно сравнивать их. Вряд ли разумно сравнивать жизнь тех, кто с самого рождения был в неравных условиях. Жизнь у всех трудная. Незачем это говорить.
Янжина не считала свою жизнь слишком уж тяжёлой. Она получила образование, у неё — совсем ещё недавно — был любящий отец, ей не приходилось целыми днями работать физически, ей редко приходилось голодать… Ей приходилось много работать, ей приходилось перешивать платья за деньги богатым соседкам… Нет, её жизнь не была трудной. Она была такой же, как у множества других девушек. В жизни Янжины были свои трудности, но она не считала их чем-то таким, чего точно не должно было быть.
Больше всего на свете Янжину раздражали те, кто считал себя ущемлённее других.
— Молчать! — грубо обрывает её Гартон. — Не смейте меня перебивать, барышня!
Янжина вздрагивает и замолкает. Почему-то в какой-то момент ей становится ещё более страшно. Она боится этого странного человека. По возможности она больше никогда не войдёт в этот дом. Достаточно девушка натерпелась унижения! Она больше ни за что на свете сюда не приедет! Пусть сам король приходит к этому человеку и улаживает свои вопросы. Или — что лучше — Теодор! Траонт же сам из Великогерцогской династии. Он должен знать, как разговаривать с такими людьми. Он должен лучше знать, чего такие люди ожидают от других. Раболепства? Страха? Поклонения? Одно дело, когда человек требует к себе уважения. Совсем другое дело — когда человек сам в ответ не собирается уважать кого-либо.
Герцог встаёт со своего кресла и быстрыми, но тяжёлыми шагами подходит к окну, немного отодвигает гардины, пропуская в комнату немного солнечного света. Янжина, уже привыкшая к темноте, жмурится. Почему-то в данный момент ей думается о том, что больше всего на свете ей бы сейчас хотелось, чтобы рядом оказался её отец. Пусть тот и был излишне расточителен, пусть тот и был не слишком образован — он был её отцом. И он был единственным человеком, в любви которого Янжина была уверена.
— Кстати, барышня, вы действительно мне об этом сказали, — смеётся герцог.
Она едва сдерживается, чтобы не нагрубить ему. Девушке хочется скорее вырваться из этого ужасного места. Если бы не поручение, доверенное ей королём, она уже давно бы сделала это. Но она просто не может не оправдать надежд Его Величества. Король был дорог ей. Он был тем человеком, которому была небезразлична её судьба. Янжина смотрела в тёмные, близко посаженные глаза герцога и думала, что уродливее человека она в жизни ещё не видела. Она не представляла себе, как та — молоденькая и красивая — женщина могла связать с ним свою жизнь. Герцогиня Рэйнская, как говорили, была очень доброй и милой, нравилась практически всем… Как могла она связать свою судьбу с таким ужасным человеком? Как могла выглядеть такой счастливой?