Вернувшийся
Шрифт:
— Разве что я Эдвард Руки-Ножницы, ха-ха-ха! Так то у меня и ложки в карманах нет. — я даже напоказ вывернул карманы штанов.
— Ну и отлично. Лучше к этим уродам не лезть, а если сами друг друга порешат — туда им и дорога!
Мы ещё посидели, пообщались. Брат поделился своими планами на новый год, он хочет под это дело предложить девушке съехаться, а теперь, когда ему уже не угрожают бандюки — то точно это сделает! Я просто кивал и особо не трепался. А что? Утром я пойду увольняться, а сейчас в пакете в прихожей лежала неизвестная сумма украденных у наркош денег. Что тут особо говорить-то?
Утром мы разбежались, а я сходил на
*****
Мария смотрела вслед убегающему Василию с непонятными даже для себя чувствами. Удивление? Недоумение? Растерянность? Ревность? Всё вместе?
Она помнила себя ребёнком, не так чтоб сильно ясно, но помнила. Старший брат Николай был для неё эдаким взрослым, которому всё разрешено! Он мог гулять с друзьями хоть до вечера, ходить на речку, лазить по подвалам, даже гладить дворовых собак — и то мог! А её никуда не пускали. И даже брат ею пренебрегал, считал её обузой. Она бегала за ним с криками «Коляя васьми миня с сабооой!», а он с друзьями отмахивались от неё.
Прошло время, Маша стала длинноногой стройной девушкой, и уже колины друзья бегали за ней, а не она за ними. Но никому из них удача так и не улыбнулась — девушка не говорила твёрдое «нет», но и встречаться ни с кем не спешила.
Прошли годы. Все выросли, выучились, сделали или не сделали карьеру. Коля женился и завёл троих детей, половина его друзей повторила его судьбу, а вторая до сих пор одни. Вот и Вася из тех, кто один. Неудивительно — он стал довольно стеснительным, замкнутым мужчинкой, да, именно так — мужчинкой. Маша знала, что он всё это время был чуть-чуть влюблён в неё — сложно были не заметить эти долгие, грустные взгляды, будто голодный ребёнок, смотрящий на чей-то ужин. Её эта его привычка пялиться на неё как смысл жизни всегда слегка раздражала. Она даже частенько выходила с очередным любовником в одно время с Васькой, чтоб позлить.
Но две недели назад случилось это происшествие. Она и узнала-то не сразу, просто удивилась, что он целую неделю не выходил. А потом увиделась с его матерью, неудивительно, в одном дворе-то живут, и мать-то всё рассказала. Непонятно, какие чувства задела эта новость, но тогда, когда он вернулся из больницы домой, она искренне ему обрадовалась. Детские воспоминания, наверное.
А он… А он посмотрел на неё как на чужую. Больше того — вообще не видел в ней человека. Она не могла сказать, почему именно она это чувствовала, но она знала точно — он стал к ней абсолютно холоден. Старая, облупленная табуретка — вот кто она была для него, это ясно читалось в его глазах, в его выражениях лица, в его движениях. А ещё он очень сильно изменился внешне — неожиданно подрос, похудел, лицо стало более мужественным.
Вот и сейчас. Он буркнул «привет» и обошел её, как лужу на дороге. Причём это был не постановочный жест, по заветам каких-нибудь интернетных пикаперов, а его настоящие чувства. И Марии от этого было не по себе. Ей казалось, что она что-то потеряла, такое, чего уже не вернёшь. Или всё же попытаться?..
*****
На
Я попрощался со своим непосредственным шефом и с напарником, с которым чаще всего работал, и для проформы зашел к секретарше Леночке. Я всё время, как тут работал, пускал по ней слюни. Ещё бы — высокая, длинноногая, с иссиня-чёрными волосами и солидной грудью! Многие по ней облизывались. А сейчас… Чувство духа показало всю косметику, сиськи оказались силиконовыми, волосы крашеными, ноги самыми обыкновенными, а бровей у неё вообще не оказалось, начисто выщипала! После культиваторш, даже самых захудалых, да ещё с чувством духа, женщины Земли мне совершенно разонравились. Прям какие-то обезьянки, а не люди. Не будешь же возбуждаться на макак, пусть даже раскрашенных в самые причудливые цвета? Да и на Машку, по которой я лет пятнадцать «сох», у меня уже «не стоит». Надеюсь, через некоторое время, как снова пообвыкнусь тут, это изменится… Очень надеюсь!
С работы я пошел в отделение. ФСБ у меня в городе было не в отдельном здании, а занимало одно крыло отделения полиции. Правда, центрального, на центральной улице города, естессно, Ленина. Так чтоб два раза не вставать, решил туда забежать. Всё равно, раз уж так получилось, нужно зарегистрироваться по всем правилам, так пусть меня зарегистрирую с силой первого уровня Очищения тела, чем на уровне повыше.
Лейтенантша с сержантом сидели в каком-то задрипанном кабинете, где из ремонта были разве что пластиковые окна. Столы, которые были явно старше меня, поскрипывающие стулья, здоровенный советский сейф в углу. Девушка, и так не очень высокая, в такой обстановке почти затерялась, сидя за столом где-то в уголке. Соломенноголовый сержант же казался тут на своём месте, встретив меня улыбкой и крепким рукопожатием:
— Рад видеть, что вы весьма быстро добрались до нас. Другие, бывает, месяцами отходят и не являются в срок.
— Я очень много фантастики читаю, так что такое мне не впервой. По крайней мере в воображении.
— Ха-ха, понятно! Итак, присаживайтесь, сейчас достану оборудование для проверки.
Сержант открыл сейф и достал оттуда что-то, похожее на большую, расписанную под хохлому тарелку, с мячиком на ней, похожим на яблоко. От тарелки ощутимо тянуло Ци, похоже, артефакт, сделанный местным умельцем.
— Наша тарелочка с наливным яблочком! — похвалился сержант.
— А что надо будет сделать? Яблоко укусить?
— Ну что вы! Просто положить руку на тарелку, на минуту, а она покажет, что у вас за направленность.
— Ясно.
Упрашивать меня не пришлось. Я приглушил технику сокрытия и приложил руку к тарелке. Она засветилась желто-оранжевым светом, а яблоко встрепенулось, будто поднялось на ноги, и стало дрожать.
— Всё, хватит. Отпускайте тарелочку. Теперь будем смотреть, что она покажет.