Вернувшийся
Шрифт:
Потап увидел это и подскочил к ней поближе, ткнул пальцем в неё и выдал очередной куплет:
Это правда, это правда,
Эта правда сущая.
Пусть сама я небольшая,
А п…а большущая!
Лейтенант прям онемела, перестав задавать мне вопросы. У меня зачесался глаз где-то внутри. Ну, сука! Я ему потом покажу! И где он только такого народного творчества набрался-то?
— А… вы… ничего… необычного не… заметили… в больнице? — лейтенат-свекла еле выдавила из себя
— Мне кажется, медсёстры спирт пьют на дежурствах… А больше ничего! — я добросовестно пучил глаза.
— Хорошо. То есть плохо, но сейчас это неважно. Сержант, мы уходим. — девушка поднялась, махнула рукой мужику.
Потап, видимо, решив, что кашу маслом не испортишь, под конец выдал свой лучший перл. Он подбежал к моей руке, лежащей на столе, сел на неё задом и стал двигаться туда-сюда, как бы трясь об руку:
— Эй, комитетчики! Смотрите, я вытер жопу об клешню этого слепца! И что — не забздите её пожать на прощание? Ха-ха-ха, говнорукие! Может, ещё и сыкануть на неё?
— Ха-ха-ха! Аааааааа! — я не сдержался и заржал в полный голос. Пока колобок по столу ходил, было ещё ничего, но прикосновения тёплого мохнатого тельца к руке вызвали слишком сильную реакцию. — Ты что делаешь, скотина? Я тебе дам — жопой тереться.
Я дал колобку щелбана под зад, так что он отпрыгнул, схватившись лапками за пятую точку.
— Эй, больно же!
— Так… так вы его видите? — лейтенант подала голос. До того она скрючилась в загогулину на стуле, на который рухнула после моего смеха, и там сдавленно хрюкала. Сержант, кстати, отошел гораздо быстрее и уже смотрел на меня требовательно.
— Вижу. — пришлось признаться. Ничего уже теперь не поделаешь.
— Тогда, мне кажется, нам надо начать разговор заново. — теперь и она требовательно пялилась на меня.
— А что тут особо рассказывать? Меня и правда сбила машина. Очнулся дня через три или четыре, не знаю точно. Весь в гипсе, всё болит, голова как деревянная. Мне и рассказали, мол, я в реанимации, ходить смогу только под себя, да и то — если выживу. Родные рыдают, я в ужасе, солнышко светит. Я так пролежал несколько дней — и такая меня тоска взяла, казалось, жизнь кончена. Но вдруг что-то будто надломилось во мне или разорвалось. Переломы срослись, даже спина, представляете? Чудо! А я стал видеть всякое… Ужасы вот такие, вроде этого, лазят вокруг. Я и испугался! А врачи вдруг все как один решили, что документы мои просто перепутали с кем-то. Ну перепутали и перепутали, я согласился и не стал допытываться. Меня выписали, вернулся домой — а там вот он, сидит и говорит, что за мной «комитетчики» придут, а он вообще — демон. Я и боялся. Мало ли что там некие «комитетчики» за разговоры с демонами мне предъявят? Так что я попросил, когда вы придёте, чтоб он показался, а я сделаю вид, что его не вижу, вы и подумаете, что я как все. А оно вот так…
— Понятно. — лейтенант переглянулась с сержантом. — Вы зря боялись. Ничего вам за это не будет, это же просто домовик, он почти безвредный.
— Правда? Это хорошо! — я облегчённо улыбнулся.
— Но то, что вы попытались скрываться, это уже похуже.
— Меня накажут? — я сделал испуганное лицо.
— Это не настолько серьёзный проступок, чтоб за него наказывать. ДА и вы же не были в курсе, были дезориентированы. Но теперь вы должны зарегистрироваться у нас и пройти курс обучения, не очень долгий.
— А таких, как
— Только сержант. А таких, как вы, много, тысячи, даже сотни тысяч!
— Простите, лейтенант, я тоже задал бы вопрос. — девушка кивнула на слова сержанта. — Василий, а как вы закрываете свою силу? Я вас и не чувствую, считай…
— А. Это, наверное, ещё в больнице — я испугался же и очень-очень сильно захотел, чтоб меня никто не нашел. И с тех пор такое чувство есть, будто я чем-то отгородился от всего. Не знаю, как это работает, но вот так.
— Понятно.
Дальше уже пошел более прикладной разговор. ФСБшники вменили мне в обязанность в течение следующей недели посетить парижское отделение ФСБ, где всё тот же сержант Осокин с помощью специального артефакта проверит уровень моей силы и направленность. Тут, оказывается, изготовление зелий и эликсиров или артефактов приравнивалось к направлению развития дара. Ведунов, которые занимались зельями, называли ведьмами, а те, которые создавали артефакты — колдунами. Просто же ведуны больше развивали свои силы и самих себя. Вот и требовалось определить — кто я? Плюс оставили мне на прощанье брошюрку «Вопросы и ответы для начинающих волшебников и волшебниц». Я же ещё раз извинился за то, что попытался скрыться, но вот этот же вот домовик запугал! Мне в ответ посоветовали не доверять демонам, даже низшим, которые почти одомашнились.
Наконец ФСБшники ушли, и я выдохнул спокойно. Блин, как-то всё не очень прошло. Ладно уж, раз раскрылся — так раскрылся, фарш назад не провернёшь. Вот только…
— Ты что наделал, тефтеля-мутант?!
— А чо такого, хозяин? Я ж ничего, я ж как лучше!
— Лучшее, блять, враг хорошего! Запомни это! И вали отсюда!
— Ты чо, ты чоооо?! Я ж так старался! Всю ночь частушки учил! А ты!
— Да я тебя сейчас в чёрно-белые ромбики покрашу и на улицу выкину, чтоб дети в футбол поиграли! Вали я сказал!
— Хозяин, какие дети? Девять утра, они в школе…
— Ты посмотри какой умный! — я вынул из короба с трубами швабру. — Ну всё, будем играть в чупа-чупс!
— Вот всегда так! Неблагодарные люди! — Потап быстренько забрался в вентиляцию и уже оттуда горестно возопил. — Людская неблагодарность не знает границ!
Так, этого нахлебника выперли. А что там с братом? Он, блин, так и не проснулся до сих пор! Надо бы проверить…
*****
— Фух, справились! Я уже думала — мы его так и не найдём! — Алёна облегчённо выдохнула, когда вышла из подъезда.
— Ага. Странно способность — закрываться. Хотя не самая необычная из виденных, да.
— Тогда в отделение, а там позвоню в Москву, отчитаюсь и закажу билеты.
— Хм… Лейтенант, слушай… Мы же с тобой были в больнице, верно? На всех этажах, во всех отделениях..
— Ну да… — Алёна не совсем поняла, к чему это ведун спрашивал.
— Ты где-нибудь там видела низших демонов типа этого домовика?
— Вроде нет…
— Тогда чего испугался наш новонайденный ведун, да так, что закрылся и стал скрываться? — лицо девушки стало задумчивым, а у сержанта чуть погрустнело, он взглянул на пасмурное небо. — Рано тебе ещё уезжать, лейтенант. Надо присмотреть за нашим подопечным. Так что я буду ходатайствовать начальству, чтоб тебе командировку продлили. Хотя бы до того момента, как мой напарник с больничного не вернётся.