Верные друзья
Шрифт:
– Погоди, - Лапин усмехается, - время исповедей еще впереди.
Машина выходит на набережную, и перед ней иллюминированным утесом вырастает высотное здание на Котельнической.
– А вот и Яуза, - тихо говорит Лапин.
– Стой! Стой! Здравствуй, милая моя...
Он выскакивает из машины и бежит к низенькой ограде. За оградой катится темная тихая вода. Чижов и Нестратов вылезают из машины.
– Спасибо вам, товарищ, - Чижов снимает шляпу и кланяется шоферу. Теперь мы с вами расстаемся, чтобы обойтись без свидетелей...
– Он поворачивается
Он отходит и запевает приятным баритоном:
– ...Итак, мы начинаем!..
Нестратов, поглядев на счетчик, с тоскливым выражением в глазах лезет в карман.
Чижов и Лапин стоят на берегу и восхищенно глядят на узенькую полоску воды. Нестратов подходит и становится рядом. Вид у него оскорбленный.
– Свиньи!
– произносит он прочувствованно.
– На триста тридцать восемь рублей наездили!
– В первый раз за долгое время услышал человеческую интонацию от этого Индюка!
– с удовлетворением отмечает Чижов.
– Это наводит на некоторые мысли.
– Вникните!
– радостно говорит Лапин.
– Вот она, Яуза, а вот мы. Все трое. Стоим на берегу. Не кажется ли вам, что сейчас, вот из-за этого поворота, выплывет наше счастье - дырявая лодочка.
Чижов смотрит на него, любуясь. Нестратов снисходительно улыбается. Но постепенно радостное настроение Лапина передается и ему. Прожитые годы уходят куда-то, время отодвигается.
– Кошачий барин. Кошачий барин!
– нежно говорит он.
– Только борода тебя и изменила... Да ты погляди вокруг. Разве наша это Яуза?
Лапин оглядывается. Каменные громады домов окружают маленькую речку. Розовое небо - отражение электрического зарева - висит над городом.
– Наша, наша!
– подмигивает он.
– Ну, оделась в каменную набережную, приукрасилась, но все равно течет из тех же подземных ключей...
– Все равно?
– оскорбляется Нестратов.
– Кому все равно? Строили-то мы, архитекторы, строители! Сколько это мне крови стоило, ты знаешь? Здоровья, сил!
– Бедняга, - вздыхает Чижов, - он один, бедняга, и строил. Все - он!
– Простите - да!
– Нестратов начинает говорить приподнято.
– Это тебе не животы пороть. Извини, я говорю серьезна
– Серьезно?
– Вполне.
– Ну и Индюк. Расхвастался. Понесло его, - глаза Чижова озорно блестят.
– Расхвастался он, Саша? Как ты считаешь?
– Расхвастался, - кивает Лапин.
– Тогда, может быть, старым способом? Макнем? Не возражаешь?
– Давай!
И не успевает Нестратов опомниться, как два старых друга, проявив незаурядную силу, подхватывают его дородное тело за локти и приподнимают над парапетом.
– Братцы!
– вопит Нестратов, отчаянно отбиваясь.
– Вы - сума...
Но Лапин и Чижов, не обращая на его вопли ни малейшего внимания, дружно затягивают:
Мы пойдем к буржуям в гости,
Поломаем им все кости,
Во!..
На противоположном берегу собираются любопытные. Какой-то старик грозит друзьям зонтиком:
– Хулиганство!
– Братцы!
– молит Нестратов.
– Не пьяные же вы! Ведь мы не мальчишки!
– Скажи, что больше не будешь, - неумолимо требует Чижов.
Нестратов, воспользовавшись тем, что его на мгновенье перестали раскачивать, произносит, вися вниз головой, внушительно и строго:
– Сию же минуту отпустите меня. Есть граница всему!
– Понятно. Давай, Саша.
И друзья снова принимаются петь:
Мы пойдем к буржуям в гости...
– Больше не буду!
– кричит наконец Нестратов. Его отпускают. Он задыхается от негодования.
– Выскажись, выскажись, - советует Чижов, - тебе легче станет.
Но Нестратов, повернувшись, собирается уходить. Лапин хватает его за рукав.
– Стой!
– говорит он добродушно.
– А то потом будет стыдно.
Нестратов что-то недовольно бормочет. Чижов наблюдает за ним почти с профессиональным интересом.
– Глупейшее мальчишество, - сердито сопит Нестратов, - можно и пошутить и подурачиться, я не против, но есть же мера...
– Тяжелый случай, - как бы про себя произносит Чижов, - запутанный. Я и не думал...
– Чушь какая!
– Нестратов вынимает платок и отряхивается.
– Так я ждал вас, думал: вот наконец встретимся, поедем вместе отдыхать, сколько лет собирались... Поговорим по душам, старину вспомним.
– Эх, хороша наша Яуза, - вздыхает Чижов, - только берега видать!
– И поедем, и вспомним, - кивает Лапин.
– И очень я, друга мои, доволен, что не поедем мы ни в Гагры, ни в Сочи, ни в Кисловодск, а поедем мы по тихим нашим широким русским рекам, как мечталось когда-то, поглядим на неведомые берега, да и вообще есть на что посмотреть и на Чусовой, и на Каме, и на Белой...
– Подлечиться бы надо, - морщится Нестратов, - совсем я измотался, ежели хотите знать. Энфизема легких от выступлений всяких, от речей. Поверите ли, вот ездил за границу с делегацией, так за месяц - семьдесят выступлений. Не щадят. А ведь я еще нужен! Задыхаюсь при малейшем... По ночам повернусь па другой бок и задыхаюсь, устал... Тромбофлебит, и сердце стало пошаливать. Беречь, беречь себя надо! Для дела, для государства. Поверьте, не о себе беспокоюсь. Хотя на пароходе тоже хорошо. Воздух, вода... Если, конечно, достаточно комфортабельно.
– Нашел!
– восклицает вдруг Чижов с торжеством.
– Что такое?
– Нестратов подозрительно смотрит на него.
– Ты погоди, постой!
– отмахивается Чижов.
– Мы сейчас с Сашей пошепчемся немного. Вроде консультации. Тебе как больному нельзя слушать.
Он наклоняется к Лапину и что-то негромко и оживленно шепчет.
Нестратов следит за ними с плохо скрытым беспокойством.
– Опять ерунду какую-нибудь затеваете?
– спрашивает он.
– И откуда у вас силы берутся? Забот, видно, мало.