Верные друзья
Шрифт:
– Не беспокойтесь, - улыбается Лапин, - Чижик надумал прекрасную штуку.
– Какую?
– Узнаешь!
– сурово отвечает Чижов.
– Только для этого потребуется время. Сил надо не пожалеть и отдыхом своим пожертвовать... Так что для тебя это дело не годится...
– Как это понять? Мы не едем, значит?
– Обязательно едем!
– говорит Лапин.
– Встреча на вокзале!
– командует Чижов.
– Форма одежды парадная летняя. И поскольку ты потратился на такси, билеты берем мы!
Вокзал.
На круглых
Проходит с котомками и рюкзаками веселая компания студентов. Какая-то пожилая женщина, окруженная детьми, громко считает:
– Оля, Петя, Женя, Наташа... А где Вова?
И все ребята принимаются хором кричать:
– Вова! Вова! Вова!..
Пробегает с чемоданчиком уже знакомая нам девушка из Тугурбая. Останавливается, покупает у продавщицы палочку эскимо и, подхватив чемоданчик, устремляется дальше - разыскивать свой вагон.
У выхода на перрон стоят Чижов и Лапин.
Их трудно узнать. На Лапине брезентовая куртка, высокие охотничьи сапоги, за плечами вещевой мешок армейского образца и чехол с удочками. А Чижов и вовсе в самом затрапезном виде - в примятой, блином, кепке, в парусиновых брюках, в повидавшем лучшие времена пиджаке с короткими рукавами. И только гитара, висящая у него за спиной, украшена кокетливым розовым бантом.
– А ты не боишься, - спрашивает Лапин, - Что первый, так сказать, эффект может оказаться слишком уж сильным?
– Ерунда!
– весело говорит Чижов.
– В таких случаях нужны не пилюли, а хирургическое вмешательство.
Лапин хмыкает:
– Это все так. Но я почему-то слегка волнуюсь. Ты не думаешь, что...
– Смотри!
– перебивает Чижов.
На перроне появляется Нестратов.
В светло-серой мохнатой шляпе, в белом пыльнике, он шагает медленно и важно, на голову возвышаясь над толпой. Рядом с ним семенит его жена маленькая, вертлявая, на тоненьких высоких каблучках, в широчайшем модном пальто и зеленой шляпе с торчащим красным перышком. Ее бережно, под локоток поддерживает референт.
За ними следуют человек шесть провожающих, которые выражают свое отношение к происходящему только жестами и мимикой. А сзади, тяжело отдуваясь, носильщик тащит огромный, апельсинового цвета фибровый чемодан.
– Василий Васильевич! Индюк!
– Что?!
– Супруга Нестратова оглядывается с испугом и негодованием.
Нестратов медленно поворачивает голову, удивленно смотрит на друзей:
– Вы?
– Мы!
– Нда!
– усмехается Нестратов.
– Воистину форма одежды парадная летняя. Уж не на маскарад ли мы едем?
– Все может быть, Вася!
– загадочно отвечает Лапин и любезно раскланивается с женой Нестратова.
– Здравствуйте, Елена Вячеславовна! И вы нас не узнали?
– Здравствуйте, Елена свет Вячеславовна!
– подхватывает Чижов. Охотники за
– Здравствуйте, здравствуйте!
– щебечет супруга.
– Как мило - вы совсем охотники, я даже видела где-то такую картину...
– И тут же, отвернувшись, шепчет референту: - Странные фантазии у Василия! Я всегда, всегда была против... Какие-то воспоминания, какое-то детство... Они приличные люди, я не спорю, но это же все-таки не наш круг... А Василий забывает, что в его положении...
– Я поражаюсь, Елена Вячеславовна!
– сочувственно отвечает референт. Другого слова нет: я по-ража-юсь!
– Гражданин!
– тоненьким от натуги голосом говорит носильщик.
– Куда чемодан-то нести? Вагон какой?
– У кого билеты, товарищи?
Лапин спокойно достает из кармана куртки конверт с железнодорожными билетами. Нестратов берет конверт не глядя, кивает головой:
– Ага, отлично. Пошли!
Все тем же размеренным шагом, негромко и нгутливо, разговаривая с провожающими, Нестратов направляется к международному вагону. Следом носильщик тащит апельсиновый чемодан, а сзади, с загадочными улыбками на лицах, идут Лапин и Чижов.
– Прошу!
– говорит Нестратов и величественным жестом протягивает усатому проводнику международного вагона конверт с билетами.
Женский голос по радио объявляет:
– Граждане пассажиры, через три минуты от первой платформы отправляется скорый поезд номер двадцать четыре "Москва - Уфа". Просьба к отъезжающим занять места. Повторяю...
– Виноват, гражданин начальник!
– неожиданно говорит усатый проводник, с удивлением смотрит на Нестратова и возвращает ему билеты.
– У вас жесткий будет вагончик.
Лапин и Чижов замирают.
На лицах людей, провожающих Нестратова, ужас и изумление.
– Как - жесткий?! Что за вздор?! Кто брал билеты?
– растерянно оборачивается Нестратов к друзьям.
– Я брал, - умильно говорит Лапин.
– А что тебе не нравится, Василий? Отличные, по-моему, билеты, хочешь - нижнее место возьмешь, хочешь верхнее. А в международном - духота, скука, купе двухместное, а нас трое.
Супруга Нестратова, потерявшая на время дар речи, взвизгивает:
– Только через мой труп! Сию же минуту домой. Я все время предчувствовала это! Больного человека...
– Но ее никто не слушает.
– Я не поеду в жестком!
– дрожащим голосом произносит Нестратов.
– Поедешь!
– Нет, не поеду!
– в отчаянии восклицает Нестратов и в знак протеста садится на свой апельсиновый чемодан.
– Поедешь, милый, поедешь. Теперь уже глупо возвращаться домой.
Громко и протяжно гудит паровоз.
Высунувшись из окон, пассажиры жесткого вагона - пожилой колхозник с седыми усами, степенная женщина с малышом, две девчушки в цветастых платках, - с интересом наблюдая за разыгравшейся на перроне сценой, подают советы: