Верные друзья
Шрифт:
– Да я не хочу! Мне не надо!
– пытается протестовать Нестратов, но Чижов обрывает его сердитым шепотом:
– Ложись, ложись! Назвался больным - так ложись. Люди о тебе заботятся, а ты...
И Нестратов покорно забирается на верхнюю полку и ложится.
Чьи-то заботливые руки накрывают его теплым кожухом. Кто-то решительно говорит:
– А ну, граждане, берите свои пожитки и пошли к нам. А то накурили дышать нечем. Тут и здоровый человек заболеет. Пошли.
Все поднимаются и осторожно, стараясь не потревожить "больного",
Только усатый мелиоратор, задержавшись, поправляет сползающий с Нестратова кожух и наставительно произносит:
– Первое дело - пропотеть!
Нестратов лежит неподвижно, с закрытыми глазами.
Гудит паровоз, стучат колеса.
Смеркается.
Внезапно слышится певучий голос:
– Граждане, имеются бутерброды с сыром, колбасой, икрой зернистой, печенье, пирожные... Кто желает, граждане, выпить и закусить?
Вдоль вагона с подносом, уставленным бутербродами, пачками с печеньем, бутылками с пивом и фруктовой водой, идет миловидная девушка в белой наколке и белом фартуке.
Нестратов, привскочив на койке, окликает ее громким шепотом:
– Девушка, побыстрее - сто... Нет, лучше полтораста. Два бутерброда с колбасой, два с сыром. Пожалуйста, скорей!
Он торопливо рассчитывается, поспешно опрокидывает стаканчик и с жадностью набрасывается на бутерброды.
– Больной сам себе назначил диету?!. Так!
Нестратов, поперхнувшись, испуганно смотрит вниз - в проходе стоят Чижов, Лапин и Кузьмин.
– Как тебе, Василий, полегче?
– серьезно спрашивает Чижов,
– Полегче, полегче, - с набитым ртом сердито бормочет Нестратов.
Гудит паровоз.
Мелькает за окном ярко освещенное здание железнодорожной станции, врывается на секунду нестройный гул голосов, переборы баяна.
Лапин неожиданно вскакивает:
– Грачевка! Честное слово, Грачевка!
– Она самая, - подтверждает Кузьмин.
– Знакомые места?
Лапин взволнованно и смущенно улыбается:
– Хорошо знакомые. В тридцатом году по путевке райкома комсомола я ездил сюда проводить коллективизацию.
– Вот что, - негромко произносит Кузьмин и оборачивается к Чижову. Вот вы сейчас, Борис Петрович, рассказывали нашим ребятам, как вы ездили Комсомольск строить. А я в Комсомольске не был, не довелось. Ну, конечно, коллективизацию - это и я хорошо помню... На Днепрострое два года работал, потом воевал, учился, а теперь вот в колхозе председательствую. Но, удивительное дело, как скажут при мне: Комсомольск, Магнитка, так меня прямо волнение охватывает. И не был я там, а как будто был. И вот я иногда думаю: а может ли быть где-нибудь еще, чтобы жизнь и судьба страны, такой огромной, такой разной, была жизнью и судьбой каждого живущего в ней человека?
Нестратов, свесившись вниз, внимательно слушает.
Ровно и неторопливо постукивают колеса.
Гудит паровоз.
И снова гудок.
Гудит стоящий у пристани большой красивый
Идет погрузка.
Цепкие лапы могучих кранов легко несут по воздуху огромные тюки, ящики с сельскохозяйственным оборудованием и деталями машин. Отъезжают и подъезжают грузовики, бегают по скрипучим мосткам шумливые загорелые грузчики.
Десяток барж у причала возле "Ермака" дожидаются своей очереди.
Лапин, Чижов и Нестратов стоят на высоком обрывистом берегу городского сада.
Внизу широко и вольно течет река.
Чижов вдыхает полной грудью:
– Хорошо! Честное слово, хорошо! Хорошо, Василий, а?
С грохотом подъезжает к пристани колонна грузовиков.
– Ладно, отдыхайте, братцы, - говорит Лапин, - а я пойду добывать средства передвижения.
– Минутку!
– останавливает его Чижов.
– Сколько у тебя с собой денег?
– Тысячи две.
– Давай сюда. Все! В общий котел!
– решительно говорит Чижов, берет у Лапина пачку денег, пересчитывает, отмечает что-то карандашом в записной книжке и оборачивается к Нестратову: - Сколько у тебя, Василий?
– Три тысячи, - отвечает Нестратов и покорно протягивает деньги Чижову.
– Прекрасно, - кивает головой Чижов, - и у меня две с половиной. Так вот, - говорит он тоном лектора, обращающегося к огромной аудитории, - прошу следить за ходом рассуждения! Путешествие займет дней двадцать, не больше. Учитывая новое снижение цен, кладем на каждого по две сотни.
– Позволь!
– всплескивает руками Нестратов, и Чижов неумолимо продолжает:
– Пятьсот рублей - прошу следить за ходом мысли - мы выделяем на средства передвижения, остальные...
– Погоди, погоди, профессор, - обеспокоенно вмешивается Лапин.
– Ты что-то уж больно круто. Оставь, милый друг, толику на непредвиденные расходы.
– Какие еще непредвиденные расходы? Что это такое? Карточный проигрыш? Подкуп должностных лиц?
– Ну, мало ли что!
– Ладно, - подумав, милостиво соглашается Чижов.
– Выделим на непредвиденные расходы еще сто рублей. Итак, прошу - пятьсот, - он с поклоном протягивает Лапину пять сотенных бумажек, - на организацию транспорта. В общей кассе путешествия остается неслыханная сумма в семьсот рублей на трех человек.
Лапин молча, с некоторой укоризной качает головой.
– Ну, хорошо. Чижик, - с хрипотцой в голосе произносит Нестратов, - а где будут остальные деньги?
– За ними мы поплывем!
– загадочно отвечает Чижов и затягивает во весь голос:
Мы поплывем, товарищ мой,
За тридевять земель,
Поскольку, трум-пурум-пум-пум,
Прекрасна наша цель!..
Почта.
Чижов четко и старательно выводит на бланке почтового перевода:
"Куйбышев. Почта. До востребования. Василию Васильевичу Нестратову шесть тысяч триста рублей".