Верный выход из тьмы
Шрифт:
Шайенн по-рыцарски опустился на одно колено и провел когтистой рукой по нежным синим цветам, окружающим статую. Растения заискрились от прикосновения аврорца. Король, не скрывая глубокую печаль, снял капюшон и опустил голову.
– Вот он, свет, до сих пор находящийся надо мной, не исчезнувший и после смерти звезды. Время не сравнится с его бесконечностью.
Вампир поднялся и нежно провел рукой по каменной щеке статуи, словно ощущая подушечками пальцев живую кожу.
– Мне всегда будет не хватать ее красоты.
Алхимик
– Да у вас нездоровые чувства… – парень вспомнил фразу «Где моя любовь?», написанную много раз небрежным почерком на целом листе.
Тогда он не поверил в искренность Шайенна. Сейчас Томас понял, что король Полярной Авроры действительно не может отпустить любовь, а волшебные цветы названы в честь…
«Мэдхен? Так было написано в одной из его любовных записок», – размышлял алхимик.
Эта сцена не вызвала у Тома ни капли сочувствия. Парень осудил короля. По его мнению, люди, на чьих плечах лежит ответственность за целую страну, не должны сходить с ума от чувств.
– Вместе с любовью появляется уязвимость. Не только перед врагами, но и перед самим собой, – высказался парень.
Он ожидал ярости от Шайенна. Но король смиренно улыбнулся, принимая тот факт, что не обладает хладнокровием. Аврорец позволяет себе быть безумным от любви, не боится признать это.
– Вот почему ты лучше меня, – король медленно повернулся к парню, – Томас.
Тело алхимика обдало смертельным холодом. Ноги чуть не подкосились.
– Кто-то другой сказал бы, что мы с тобой похожи: складом ума, может быть, характером. Но у тебя есть то, чего нет у меня. Ты не вверяешься чувствам.
– Вы все это время знали мое настоящее имя, – стараясь не выдавать паники, алхимик иронично усмехнулся, – но ничего не сделали со мной.
– Я люблю театр. Как актер, ты неплохо играл свою роль. Но кое-что от Кая выдает тебя: готовность пойти на все ради достижения цели. А еще…
Шайенн достал из кармана плаща злосчастное кольцо-коготь.
– Это делает меня плохим алхимиком? – парень не дрогнул.
– Ты ничего не знаешь о своем отце, верно?
Спрятав кольцо в карман, король убрал руки за спину.
Томас продолжил смотреть в глаза вампиру, молча принимая удары опасной правды.
– Признаться честно, о нем никто не знает всего. Кай умер, ненавидимый как аврорцами, так и дарками, – начал рассказывать Шайенн.
Король заходил вокруг алхимика, словно хищник, загнавший жертву в тупик.
– Ты считаешь мой народ невероятно жестоким. Но лурдинцы так не думают.
Каждое слово, сказанное металлическим голосом короля, проникало под кожу Тома, словно яд.
– Лурдинцы предатели. Не знаю, что вы им наобещали, но…
– Но, – король перебил парня, – ты не имеешь представления о многом и громко судишь людей с точки зрения своего невежества.
–
– Будто историю нельзя переписать, – хмыкнул Шайенн. – Именно дарки раздели догола твоего отца на главной площади Биллиона, истязали его, издевались, – каждое слово отражалось волной боли в голове Томаса, – а затем они выбили табурет из-под ног Кая… Забрали душу навсегда.
Алхимик в ужасе отпрянул от короля, разорвав круг, по которому тот расхаживал.
– Хотите сказать, это дарки дикари? Вы думаете, я поверю? – голос парня стал ниже.
– Нет, послушай, – аврорец попытался подойти к Томасу.
Вампира перебил револьвер. Алхимик прицелился в голову короля.
– Теперь послушайте меня. Вы думали, раз промыли мозги лурдинцам, сможете то же самое провернуть с остальными полукровками? Считаете, я идиот? – Том сделал паузу. – Я буду краток. Задача, поставленная вами, выполнена. Я убью каждого, кто вздумает пойти за мной, – заявил он.
Шайенн хотел что-то сказать, но остановил себя.
– Ладно, – мрачно отрезал король.
Парень, удаляясь спиной к выходу, держал аврорца на прицеле. Убедившись, что вампир не двигается, Томас вышел из гробницы и побежал по тропинкам Зимнего сада к оранжерее.
Белый снег скрипит под ботинками. Длинный плащ волочится позади. Мороз колет кожу рук и лица. Могильная тишина наполнилась призраками в виде мыслей алхимика. Парень загоняет их в подсознание. Его на секунду сбил с толку образ величественного оленя, наблюдающего за ним сквозь ветви деревьев.
У входа в оранжерею алхимик увидел Мисти, съежившуюся от холода, и Гото рядом с ней.
«А этот уродец что здесь забыл?», – промелькнуло в голове парня.
Он опешил, увидев брата и сестру вдвоем.
– Что случилось, Влад? Где Его Величество? Почему ты бежал? – запаниковала ведьма, готовая кинуться к вооруженному Тому.
– Не подходи к нему, – Гото закрыл собой сестру и достал пистолет из кобуры. – Не двигайся, убийца!
В ту же секунду алхимик сообразил, что происходит в голове вампира. Парень побежал в другую сторону сада, подальше от оранжереи и гробницы. Он надеялся найти еще один выход из дворца.
Гото начал стрелять в алхимика на поражение. Пули врезались в снег. Мисти громко кричала вдалеке. Томас чувствовал камень в груди, мешающий дышать.
Зимний сад вывел парня к табличке, воткнутой в землю: «Гротвилский лес». Не мешкая, алхимик рванул туда. Он бежал по запутанным тропам, сквозь замороженные ветви елок и сосен. Гото неустанно мчался за полукровкой.
Том резко остановился на краю утеса, рядом с длинным каменным мостом, ведущим на вторую половину острова Полярной Авроры. Слева от дороги внизу небольшой пляж, за ним – заснеженный лес. Справа – крепкий лед, готовый ломать кости глупцов, сорвавшихся с обрыва.