Вероломство

Харрелл Анна

— Для Нью-Йорка сошло бы, но не для Бостона. Хочется чего-то элегантного, сдержанного. Чего-нибудь такого, что говорит о былом богатстве.

Ребекка засмеялась. Если он о богатстве Блэкбернов, то оно действительно былое. Оскудевшее. И она предложила:

— Тогда мне надо сходить на Бикон-Хилл и позаимствовать старое платье из груды хлама на дедушкином чердаке...

Алекс вдруг хлопнул в ладоши и воскликнул:

— Конечно!

— Я пошутила, ты что? Спасибо, но я сама что-нибудь придумаю.

— Ребекка, помолчи,

пожалуйста! Мне дела нет до старья на чердаке твоего дедушки. Я знаю что нам надо.

— Что?

— Не что, а кто. Ленни.

— Ленни?

Больше Алекс ничего не сказал. Он подхватил Софи и исчез. Ребекка ждала двадцать минут, а когда они вернулись, она уже примеряла джинсовую юбку и позаимствованную у подружки кофточку с золотой нитью. Они ворвались в комнату с Ленни, старшекурсником театрального факультета. Оказалось, что Ленни — уменьшительное имя не от Элеоноры или Леонор, а от Леонарда. Росту в нем было под метр восемьдесят, сложен он был как бегун на дальние дистанции, волосы стянуты на затылке в крысиный хвостик. Он, Софи и Алекс приволокли целую коллекцию вечерних платьев.

— Ленни исполняет женские роли, потому что считает это забавным и поучительным, — объяснила Софи, явно цитируя самого Ленни. — Он уверен, что открытость эксперименту очень поможет ему стать хорошим актером и режиссером.

Ленни тщательно осмотрел Ребекку, пока та крутилась перед ним босая, в ветхом махровом халате, и немедленно забраковал три из принесенных платьев. Ребекка недовольно напомнила, что осталось совсем мало времени. Вздохнув, Ленни выставил Алекса за дверь, караулить. Когда подойдет Джед, он должен стукнуть в дверь три раза.

Наконец Ленни сказал:

— Белое, — и извлек из огромной мягкой сумки тонкое льняное платье. По подолу шли кружева, высокий воротник тоже был отделан кружевом. Ленни изрек:

— Роскошно.

— Но я в нем буду как невеста!

— И хорошо.

— Но...

— Ты и есть невеста, — вынесла свое резюме Софи, что, по мнению Ребекки, было совершенно неуместно.

Ленни деловито поинтересовался:

— И туфель у тебя, конечно, тоже нет?

— Кроссовки и сапоги.

— Бог мой. А у тебя, Софи?

— У меня тридцать второй размер, Ребекке не подойдут.

— У меня сорок первый, — сказал Ленни.

Ребекка, не веря в реальность происходящего, вставила:

— Но у меня-то тридцать восьмой!

— Надо поискать кого-нибудь, у кого тридцать восьмой, — сказала Софи. По-моему, у Эдиты.

— Только обязательно белые, — наставлял Ленни, — и желательно поизящней.

— Как для невесты, — подмигнула Софи и выскочила за дверь.

А Ленни тем временем позвал Алекса, и они стали изображать слуг, словно Ребекка была звездой их студенческого театра. Она чувствовала, что вот-вот откажется от этой затеи, так они ей надоели. Они помогли ей снять банный халат, поклявшись, что ее тело интересует их лишь с профессиональной

точки зрения. Алекс не замедлил шепнуть, что Ленни неравнодушен лишь к мальчикам, но это оказалось не так.

— Не волнуйся, — заверил ее очарованный Ленни. — Если этот кретин позволит себе что-нибудь непотребное, я прочищу ему мозги.

— У меня пятеро братьев. Если он позволит себе что-нибудь непотребное, я сама прочищу ему мозги.

Они подняли ей руки и напялили на нее белое платье. По-видимому, Ленни на сцене носил накладную грудь большего размера, чем у Ребекки, но в остальном платье сидело очень ладно. Кружевная кайма доходила до середины икр. Не обращая внимания на страдальческую гримасу Ленни, Ребекка натянула свои единственные колготки.

— Макияжа у тебя, я так думаю, тоже нет? — спросил Ленни.

— Я иногда смазываю губы вазелином.

— Чушь собачья. К счастью, я захватил с собой коробку с гримом. Садись.

Она села. Он накинул на нее полотенце и с помощью Алекса накрасил ей лицо, объяснив, что употребляет только натуральную косметику и что сделает неброский, естественный макияж. Ленни похвалил ее кремовую кожу, но заметил, что это благодаря молодости и хорошей наследственности, так как, по его убеждению, она не утруждает себя должным уходом.

— Ну довольно, — сказала Ребекка. — И так хорошо. За мной придут с минуты на минуту.

— Почти готово. Не волнуйся, тебя с удовольствием подождут. Ведь это парень, я надеюсь? А если женщина, то, боюсь, она может не выпустить тебя за порог этой комнаты.

Ребекка возмутилась:

— Я ненавижу подобные стереотипы! Почему ты считаешь, что женщины вечно соперничают друг с другом? Пожалуйста, я могу отказаться от всего этого и пойти в своей джинсовой юбке!

Ленни оставался спокоен:

— Давай, давай, когда ты сердишься, у тебя розовеют щеки и блестят глаза. Правда, Алекс?

— Мне кажется, я сброшу ее ухажера в лифтовую шахту и сам приглашу ее на ужин. — Он улыбнулся. — Как ты относишься к общажной жратве?

Она не смогла удержаться от смеха:

— Вы невозможные ребята. Спасибо вам. Как я выгляжу, ничего?

— Ты выглядишь сногсшибательно, — сказал Ленни. — А где же туфли? — Он смахнул с ее плеч полотенце и, взяв ее за руку, подвел к зеркалу. — Волосы, правда, словно после смерча, но это даже хорошо. А цвет просто волшебный.

Ребекка была вынуждена признать, что за несколько минут Ленни совершенно преобразил ее, превратив из скромной студентки в женщину, способную блистать на любом приеме, не только у Вайтейкеров-Слоанов. Хотя сама она никогда не додумалась бы до белого кружевного платья.

В комнату скользнула Софи. Она протянула Ребекке белые босоножки с очень узкими ремешками.

— Это лучшее, что я смогла достать. Сегодня для них, конечно, холодновато...

Ленни схватил босоножки:

— Они божественны!