Вероломство
Шрифт:
— Привет. Вы — Жан-Поль Жерар, не так ли?
Он обернулся и увидел Ребекку Блэкберн. Она стояла рядом. В лице у нее не было ни кровинки.
— Я следила за вами, — сказала она. — Видела, как вы беседовали с дедушкой.
Жану-Полю вдруг захотелось прикоснуться к ней, но вовсе не для того, чтобы удовлетворить сексуальный или даже романтический позыв. Ему захотелось прикоснуться к ней как к той девушке, фотографии которой показывал ему Стивен Блэкберн жаркими, томительными ночами в Сайгоне. Жан-Поль не мог выдавить из себя ни слова.
— О чем вы говорили
— О том, что с твоей стороны очень глупо выслеживать меня, — спокойно сказал Жан-Поль.
Ребекка холодно посмотрела на него, и щеки ее обрели живой оттенок.
— Глупо или нет — это мое, а не ваше, дело. Я читала о вас. Вы были в дельте Меконга с моим отцом в день, когда его убили.
Так она знает. Жан-Поль вдруг почувствовал тщету своих стремлений. Возможно, лучше было бы оставить тот стенд с «Успехом» без внимания и не выезжать из Гонолулу.
Ребекка бросила на него нетерпеливый взгляд.
— И еще вы — похититель драгоценностей.
Однако голос ее дрогнул и она в нерешительности замолчала, испугавшись, когда он сделал шаг в ее сторону. Жан-Поль увидел, какие у нее голубые глаза, какие длинные ресницы, какая нежная кожа. Знать бы, что она в Бостоне — так и не прилетал бы сюда. Где бы он не появлялся — всюду приносил с собой страдание и смерть. Может быть, прав был Томас Блэкберн, он никогда не будет победителем.
— Держись от меня подальше, — сказал он, обращаясь к прекрасной дочери Стивена Блэкберна. Она не обращала внимание на дождь, промочивший ее каштановые волосы и кофточку. Под влажной тканью ясно вырисовывалась грудь. Он протянул руку, как Томас протягивал ему, и не обиделся на Ребекку, когда та отшатнулась. Он просто сказал: — Я могу причинить тебе боль.
Она гордо подняла волевой подбородок.
— Я вас не боюсь.
— А следовало бы.
Пока она подбирала подходящий ответ, Жан-Поль понял, что эта женщина — не из тех, кого можно легко обескуражить. Ребекка Блэкберн будет гнуть свое, до тех пор, покуда не узнает то, что ее интересует. Она заметила, как он беседует с ее дедом, и шла за ним по пятам до Бостон-Коммон. Смелый поступок, если учесть, как мало она его знает. А ему следовало бы проявить большую бдительность.
— Я не собираюсь отступать, — сказала она ему.
— Тогда ты дура.
Он занес руку и, прежде чем она смогла отреагировать, отвесил ей смачную оплеуху. Выражение лица Жана-Поля оставалось угрюмым и злобным, хотя он старался сохранять нейтральный вид. От сильного удара Ребекку качнуло в сторону.
Вокруг собрались прохожие.
Из рассеченной губы Ребекки потекла кровь. Жану-Полю казалось, что это его собственная кровь — так он мучился.
Она не заплакала. Просто прикрыла лицо ладонью в запоздалой защите, но Жан-Поль не смог бы ударить ее во второй раз. Он огляделся, чтобы удостовериться, что лишь немногие стали свидетелями его поступка. Еще один удар — и кто-нибудь позовет полицию.
— Держись от меня подальше, — сказал он сквозь зубы и вышел на проезжую часть Тремонт-стрит. Завыли гудки, взвизгнули тормоза. Он не боялся попасть под
Ребекка пробилась сквозь строй любопытных, собравшихся вокруг нее, и побежала под дождем, стараясь догнать исчезнувшего Жана-Поля Жерара. Она хотела расспросить его о Камнях Юпитера — и вернуть их ему, если это все, чего он хочет. Пусть возьмет свои камни и убирается ко всем чертям. Пусть оставит их в покое.
Но она потеряла его след.
«Дура набитая», — ругала она себя, утирая рукой кровь, все еще сочившуюся из рассеченной губы. Закончилось тем, что она расковыряла ранку, и вид ее стал ужасен. Вот несчастье. Кровь стучала в виски. Она чувствовала себя совершенной ослицей. Разве не предупреждал ее дедушка? Конечно, но ее не остановит зуботычина.
Все еще что-то бормоча про себя, она наконец оставила пытки настигнуть француза в полуденной толпе и поплелась на Бикон-Хилл. Ребекка думала о дедушке и его отказе поговорить с ней, о Джеде Слоане и его нежелании открыть все, что он знает, о Жане-Поле и его молчании, когда речь заходила об интересующих Ребекку вещах. Впервые в жизни Ребекка подумала, что понимает разведывательные организации, использующих в своей практике детекторы лжи и сыворотку правды.
ГЛАВА 22
Жан-Поль.
Джед.
Квентин.
Бывший любовник, племянник, сын. И Томас. Кто он? Отец, старший брат, любовник, друг. Абигейл когда-то хотелось, чтобы он был для нее всем.
Она надеялась, что разрозненные мысли выстроятся у нее в голове в связный план, если ей удастся позабыть о существовании этих людей. Но как это непросто. Может быть, физический труд — работа в саду — поможет отвлечься. Сидеть и ждать сложа руки — это не для нее. Она — деятельная натура.
Лишь только дождь перестал, Абигейл отправилась в сад, где, сидя на корточках, начала высаживать семена в мягкую, влажную почву. И услышала за спиной шаги. Предвидя неприятную встречу с Жаном-Полем или Квентином, Абигейл внутренне подготовилась дать отпор.
— Добрый день, тетя Абигейл.
Она развернулась на четвереньках и выдавила улыбку:
— А, Джед, какой сюрприз.
Джед был из тех немногих, кто умел распознавать уловки и лживую любезность Абигейл. И он скептически произнес:
— Разве Квентин не предупредил, что я в городе?
— Да, он говорил что-то, — сказала Абигейл, поднимаясь с грядки. — Но я не назвала бы это предупреждением.
Джед промолчал.
Стянув садовые рукавицы, Абигейл с сожалением подумала, что зря не пошла сегодня на службу. Тогда она избежала бы неприятной встречи с Томасом и была бы поблизости, когда Джед вторгся в кабинет Квентина. Но она заботилась вовсе не о том, чтобы защитить сына от племянника. Просто предпочла бы, чтобы первая после 1975 года встреча с красавцем племянником произошла бы не здесь, в саду, где вид ее так неказист.