Вероломство
Шрифт:
Будь ты проклят, ненавистный Жан-Поль Жерар! У меня нет твоих Камней Юпитера!
И она не позволит ему разрушить свою жизнь из-за того, что она когда-то совершила в качестве самозащиты.
Прошлое ушло.
Она уже не та, что была тридцать лет назад. Неужто он не заметил? И Томас не замечает? Люди взрослеют, подумала она. У каждого своя жизнь. Они забывают о совершенных ошибках и о зле, которое им причинили. Никто не копит ненависть вечно.
Сама она прожила ну просто
И ты будь проклят, Томас Блэкберн! Я уже довольно настрадалась!
Всякий раз, когда она вспоминала мягкого, доброго, немного скучного Бенджамина... Нет, это просто невыносимо. После его смерти у нее не было ни одного любовника. Двадцать шесть лет безбрачия — это дань, какую она отдала в память о муже. Так она наказала себя за просчет, приведший к гибели Бенджамина, хотя на самом деле это вина Томаса. Он знал, что Бенджамину не место в дельте Меконга. Он должен был отговорить его от поездки.
Томас виноват. Не она. Последние слова Бенджамина, обращенные к ней, навсегда застряли у нее в голове: «Ты всегда добиваешься чего хочешь, Аб. Мы с тобой как бы уравновешиваем друг друга».
Да, именно так оно и было. Теперь она ясно понимает это.
Может быть, не стоило давать обет воздержания? Она не испытывала никакой вины за краткую связь с Жаном-Полем и Томасом. Если и были ошибки в плане моральном, то их не было в сексуальном. Оба оказались невероятными любовниками. Бенджамин ничуть не пострадал по этой причине, ибо понятия не имел, что жена ему неверна.
Ночь за ночью, в течение двадцати шести лет, она просыпалась и рыдала, вспоминая не о Бенджамине и интимных минутах с ним, но о Жане-Поле и Томасе Блэкберне.
Абигейл налила еще бренди и скинула туфли. Босиком она чувствовала себя раскованней, легче.
После незадачливой связи с Томасом и гибели мужа она, гордая, безутешная вдова, с головой ушла в работу в компании «Вайтейкер и Рид». Родители и друзья простили ей ее нескрываемые амбиции, когда она с мукой в голосе объяснила им, что решила брать одну вершину в бизнесе за другой в память о погибшем муже.
И поскольку американское военное присутствие в Индокитае возрастало, «Вайтейкер и Рид» действовала с большой прибылью, а Абигейл параллельно вкладывала капитал в Соединенных Штатах. После 1963 года она не бывала в Сайгоне, даже по делам. Там у нее работал доверенный, опытный персонал из американцев, была налажена сеть контактов с вьетнамцами.
После достижения парижских мирных соглашений она начала сворачивать дела компании «Вайтейкер и Рид» в обреченном, по ее убеждению, Южном Вьетнаме. Продолжать инвестиции в стране, которой скоро не станет, — это рискованный бизнес. У нее не было никакого желания оставлять свое имущество коммунистам.
Когда Квентин решил поехать в Сайгон, а это случилось в октябре 1973 года, она
Она даже представить себе не могла, что любимая дочь Куанг Тая Там станет для нее проблемой.
Весной 1974 года Квентин с ней сошелся, и Абигейл начала беспокоиться. Когда он приехал домой, всего на несколько дней, чтобы участвовать в церемонии закладки нового здания компании «Вайтейкер и Рид», она предупредила сына, чтобы он не связывался надолго с вьетнамкой.
«Но это Там», — возразил Квентин.
Да, в самом деле: это Там. Его подруга детства, с которой он играл на Ривьере и отец которой погиб в тот же день, в том же месте, что и Бенджамин Рид. Хватит того, что Абигейл приходится сносить присутствие в Бостоне Ребекки Блэкберн и очевидный интерес к ней ее племянника Джеда Слоана. Но их-то она не может держать под контролем. А Квентин — ее сын. Она не потерпит, чтобы он продолжал отношения с дочерью Куанг Тая.
Однако наступила осень, а Там и Квентин по-прежнему были вместе. Абигейл обдумывала возможные формы ультиматума, который она предъявит сыну, чтобы заставить его бросить Там.
И тут объявился Жан-Поль Жерар.
Он раскрыл участие Квентина в нелегальной переправке героина. Квентин отправился к матери, чтобы та заставила француза держать язык за зубами.
Непрестанно облизывая губы, нервный и жалкий, Квентин обрисовал ситуацию.
«Он велел мне передать: ты знаешь, что ему нужно».
Она знала. Камни Юпитера.
Единственное, что ее утешило во время этого испытания — то, как описывал сын изможденный вид осунувшегося, изъеденного паразитами Жана-Поля. Волосы его совершенно поседели, он перестал быть тем лихим французом, который свел ее с ума пятнадцать лет назад на Ривьере. Она узнала, что Жерар бежал из затерянного в джунглях лагеря для военнопленных. Это произошло в 1968 году, чему предшествовало пять томительных лет заключения. Очевидно, он остался во Вьетнаме, но за эти годы не сумел или не захотел вылечить болезни, полученные во время заточения.
Может быть, он сам собой сдохнет, подумала Абигейл.
Однако, она была не из тех, кто ждет помощи провидения. Всяческими околичностями Абигейл дала понять самым отъявленным своим знакомым во Вьетнаме, что весть о смерти Жана-Поля Жерара придется ей как нельзя кстати. Ким собственноручно пытался дважды его убить, но оба раза потерпел неудачу.
Тем временем Абигейл изобрела способ, как выманить сына из Сайгона, из лап Там и Жерара.
«Я помогу тебе, — сказала она, — но с одним условием».