Вероятно, Алекс
Шрифт:
– Летний туристический сезон ждать не будет, – весело ответил отец, когда я решила ему пожаловаться.
Уходя на работу, папа будит меня ни свет ни заря, но я по чистой случайности опять проваливаюсь в сон. А проснувшись опять, вдруг вижу, что опаздываю, нервно одеваюсь и выбегаю в дверь. Единственное, чего я никак не ожидала, отправлялась сюда, это утреннего тумана, накрывшего все побережье. Он цепко держится за секвойные леса, будто серое кружевное покрывало, не давая прогреться воздуху до самого полудня, пока его не разметает в клочья солнце. Этот туман конечно же обладает шармом некоторого спокойствия, но сейчас, когда мне предстоит нестись
Вооружившись картой и чувствуя в животе тугой ком размером с Россию, я бросаю ему вызов, сажусь на Крошку и еду в город.
Отец уже показывал дорогу, когда мы ехали на машине, но это совершенно не мешает мне без конца мысленно повторять, куда надо поворачивать, у каждого знака остановки.
Поскольку еще нет и девяти утра, улицы пусты, но только до тех пор, пока я не выезжаю на жуткую Голд-авеню. Пункт моего назначения расположен всего в паре кварталов по этой извилистой, забитой транспортом дороге, но путь туда лежит мимо дощатого настила набережной (чертово колесо, громкая музыка, крохотное поле для гольфа). При этом мне еще приходится остерегаться туристов, переходящих улицу, чтобы поскорее оказаться на пляже после завтрака в «Блинной хижине», из которой доносятся поистине и-зу-ми-тель-ны-е запахи. О БОЖЕ, откуда они вынырнули, все эти скейтеры?
В тот самый момент, когда я уже готова вот-вот умереть от вызванного стрессом нервного напряжения, в конце пляжной зоны отдыха моему взору предстают высящиеся вдоль берега скалы и вывеска: «Пещерный дворец».
Моя работа на лето.
Нажав на ручной тормоз, я притормаживаю Крошку и сворачиваю на подъездную дорожку для персонала. Вправо, к парковке для посетителей, сегодня совершенно свободной, вверх по склону тянется главная дорога. «Погреб» – так, по словам папы, его зовут местные жители – закрыт по случаю инструктажа и, вероятно, дезинфекции, которую можно учуять даже отсюда, потому как вонь стоит невообразимая. Завтра официально стартует туристический сезон, поэтому сегодня было решено ввести в курс дела новых сотрудников, которые будут работать здесь до его окончания, в том числе и меня.
Папа как-то проводил в «Погребе» аудит и поэтому знает директора, что, собственно, и помогло ему найти для меня работу. В противном случае я очень сомневаюсь, что тамошнего менеджера по персоналу впечатлило бы мое краткое резюме, включающее в себя летний уход за ребенком да несколько месяцев перекладывания после школы бумажек в суде в Нью-Джерси.
Но сейчас это в прошлом. Я хоть и нервничаю до такой степени, что меня могло бы прямо сейчас стошнить на изумительный спидометр Крошки, сделанный в 1960-х годах, но работать здесь все же безумно жажду. Люблю музеи. Очень люблю.
Вот что мне удалось выяснить о «Погребе» из Интернета: во время Первой мировой войны Вивьен и Джей Дэвенпорты разбогатели, когда приехали сюда из Сан-Франциско купить кусочек пляжа, где можно было бы отдохнуть, и нашли тринадцать миллионов долларов золотыми монетами, которые были спрятаны среди скал в одном из гротов. Эта эксцентричная парочка потратила свалившееся на их головы состояние, выстроив на берегу приземистый дворец в сто комнат, прямо над входом в грот, а потом заполнила его антиквариатом, раритетами и диковинками, собранными во время путешествий по всему миру. В 20-30-х годах XX века они устраивали
Так вот, дом действительно очень затейливый и странный, половина экспонатов так называемой коллекции ненастоящие, но в нем хранятся реликвии, относящиеся, как утверждается, к золотому веку Голливуда. Да и потом, работать здесь куда лучше, чем перебирать судебные бумажки.
Парковка для персонала, притаившаяся за одним из крыльев пышного строения, прячется за живой изгородью. Я умудряюсь втиснуть Крошку в узкое пространство рядом с другим скутером, ничего не порушив – ай да молодец! – откидываю центральную опору, продеваю через заднее колесо цепь с замком и закрываю его, чтобы обезопасить от угона. Шлем скользит в багажник под откидным сиденьем. Все, теперь можно идти.
Не зная, что считать подходящим нарядом для инструктажа, я надела винтажный сарафан в духе 1950-х годов и накинула сверху легкий кардиган. Кудри «а-ля Лана Тернер» поездку на скутере, похоже, перенесли хорошо, да и макияж тоже пока в полном порядке. Но при виде парочки будущих коллег, входящих в боковую дверь в резиновых шлепанцах и шортах, я чувствую себя так, будто оделась на Северный полюс. Впрочем, сейчас уже поздно, пойду-ка я лучше за ними в святая святых музея.
Передо мной коридор с офисами и комнатой для отдыха. Внутри за небольшой конторкой сидит скучающая дама. Тех двоих, вслед за которыми я вошла, нигде не видно, зато в этот момент к конторке подходит девушка.
– Фамилия? – спрашивает скучающая дама.
Девушка миниатюрная и изящная, примерно моего возраста, с темно-смуглой кожей и коротко подстриженными черными волосами. Тоже надела на себя много чего лишнего, от чего мне становится немного легче.
– Грейс Эчейби, – отвечает она самым тоненьким и высоким голоском, который мне только приходилось слышать в жизни.
У нее ярко выраженный английский акцент, но говорит она столь тихо, что дама за конторкой вынуждена попросить ее повторить фамилию. Дважды.
Наконец девушку находят в списке, вручают папочку со всеми необходимыми для новичков анкетами и просят пройти в комнату отдыха на инструктаж. Точно так же, когда подходит моя очередь, обращаются и со мной. Судя по всему, документы уже заполняют человек двадцать. Поскольку свободных столиков нет, я сажусь за тот, где устроилась Грейс.
– Тоже устраиваешься сюда работать впервые? – шепотом спрашивает меня она.
– Ага, я новенькая и в этот город приехала совсем недавно, – звучит мой ответ.
Она смотрит в мою анкету:
– Эге, да мы с тобой одногодки. Брайтси, Окдейл? Или, может, частная школа?
Я не сразу понимаю, что она имеет в виду.
– Осенью пойду учиться в Брайтси.
– Можно сказать, близняшки, – говорит она с широкой улыбкой, тыча пальцем в графу «Образование» своей анкеты, а когда мимо проходит еще пара новичков, делится со мной некоторыми сведениями о «Погребе»: – Каждое лето они берут человек двадцать пять. Я слышала, работа скучная, но не трудная. Все лучше чем отдраивать с дощатого настила на пляже розовую блевотину от сладкой ваты.