Версаль под хохлому
Шрифт:
Какое-то время Ремневы жили тихо. Вадик не давал повода для беспокойства, и Алиса расслабилась. Художница не принадлежит к тому типу мамаш, которые роются в вещах сыновей, чтобы узнать, с кем он проводит свободное время. Более того, Алиса никогда не входила в комнату сына без стука, а в его отсутствие вообще туда не заглядывала. Вадим знал о деликатности мамы и был абсолютно уверен, что она не станет ворошить бумаги на его столе, и ничего не прятал.
Но, очевидно, дьявол очень хотел поссорить Ремневых, он толкнул Алису под руку в тот момент, когда она острой бритвой чинила простой карандаш. Кровь из пореза
Алиса поставила пузырек на столешницу и вдруг увидела листы бумаги, исписанные неизвестным ей почерком. Впервые в жизни Ремнева проявила любопытство и прочитала чужое послание. Дословно Алиса письмо не запомнила, но основная мысль была проста: Вероника Суханова, а именно ее подпись стояла в самом низу, в связи с болезнью дочери просила ректора института дать ей возможность сдать зимнюю сессию не со всеми студентами, а через месяц. Но самое неприятное заключалось в том, что вариантов записки было несколько. Матери стало понятно: Вадим пытался поточнее скопировать почерк Вероники, тщательно прорабатывал мельчайшие детали.
Сказать, что Алиса была удивлена, это не сказать ничего.
Когда сын вернулся домой, его ожидал сюрприз – всегда корректно вежливая мать налетела на Вадика как фурия. И молодой человек честно ответил на все ее вопросы.
Да, он опять вместе со Светой. Да, легко может писать любым почерком, он же талантливый каллиграф и художник. Да, Потемкина попросила составить от имени своей матери письмо – у нее дома тяжелая обстановка, девушка из-за скандалов родителей запустила занятия. Да, он любит Свету, хочет на ней жениться и просит маму не мешать их счастью.
Побеседовав с Вадиком, Алиса бросилась звонить Нике. Суханова не скрыла изумления, услышав голос давнишней подруги, а Ремнева, которая решила во что бы то ни стало защитить своего глупого детеныша, закричала в трубку:
– Прикажи своей дочери немедленно разорвать отношения с моим сыном! Вадик ей не пара!
– Наши дети знакомы? – недоуменно спросила Вероника.
– А ты не знала? – еще сильней разозлилась Алиса. – Они учатся в одном институте, Светлана бывала в нашем доме и украла драгоценности моей матери, наши деньги, а потом обокрала Вадима в Питере!
Выпалив обвинение, Ремнева испугалась. Сейчас Ника разгневается и швырнет трубку. Или заявит: «Кто видел, как моя любимая дочь шарила в твоем комоде? Ты клеветница!» И что тогда ответить?
Но некогда близкая подруга предложила:
– Давай встретимся и поговорим без нервов.
Свидание состоялось в отдельном кабинете дорогого ресторана. У Ники не было проблем с деньгами, поэтому она позвала Алису в элитное заведение. Выглядела владелица преуспевающей фирмы потрясающе, от нее пахло эксклюзивным парфюмом, нарочито скромная одежда и вызывающе шикарная сумка стоили немалых денег, что поняла даже наивная в вопросах гламура Ремнева. Можно было позавидовать финансовому положению Сухановой, но в процессе беседы у
Ника была предельно откровенна и призналась: она не знает, что делать с дочкой. Еще учась в школе, девочка попала в неподходящую компанию, и понеслось – сигареты, выпивка, мальчики. К сожалению, занятые бизнесом родители не сразу поняли, что происходит, а когда опомнились, было поздно – у Светы обнаружили беременность и венерическое заболевание.
Ника отправила дочь в Англию, испугавшись, что в России не сделают аборт на четвертом месяце. А когда Света вернулась домой, наняла ей гувернантку, Агнессу.
Уж как школьница ненавидела бонну! Сколько говорила ей гадостей! Но та не реагировала на хамство и ходила за подопечной тенью. Светлана не имела возможности встречаться со старыми дружками и вроде взялась за ум.
Прошло время. Девочка окончила школу, поступила в институт. И вдруг однажды, накануне первой зимней сессии Светы, гувернантка поскользнулась в ванной, упала, сломала позвоночник и попала в больницу в состоянии комы. Светлана переживала из-за несчастья, постоянно бегала к Агнессе в клинику, спрашивала у врачей, придет ли она в себя, и долго рыдала, когда больная, так и не очнувшись, умерла.
Родственников у бонны не было, хоронить ее пришлось Нике. Когда Виктор с женой приехали забирать тело, лечащий врач им сказал:
– Обратите внимание на дочь.
– А что с ней? – вздрогнул отец, отлично знавший о поведенческих проблемах наследницы.
– У меня только предположения, – замялся эскулап, – доказательств никаких нет, но думаю, Агнессу сильно толкнули, она не сама упала. Светлана сюда каждый день приезжала, но в палату к гувернантке не шла, неслась ко мне, с порога спрашивала: «Она очнулась? Уже разговаривает? Нет? А сможет потом с людьми общаться?» Невооруженным глазом было видно, как девушка нервничает, с напряжением ждет ответа и успокаивается, услышав: «Больная пока в коме».
Ника схватила мужа за руку, Виктор, стараясь казаться спокойным, произнес:
– Дочь беспокоилась о своей няне, она ее любила. Для нас ваши слова оскорбительны. Надеюсь, вы не вызвали милицию? В противном случае мы засудим вас за клевету.
– Смерть Агнессы считается следствием бытовой травмы, – вздохнул врач, – у милиции вопросов не возникло. Но я вам по-дружески советую: отведите Светлану к психологу. Если она поймет, что преступление может остаться безнаказанным, то непременно совершит новое противозаконное деяние.
– Мы на вас жалобу составим! – попробовал испугать доктора Виктор. – Вы не имеете права на подобные разговоры!
– Не имею, – согласился доктор, – но я пожалел вас. И вы не напишете кляузу, потому что понимаете – я прав...
Рассказчица замолчала и посмотрела на бутылку с водой. На сей раз Жанна не стала вредничать, а быстро наполнила стакан и подала его Ремневой.
Я молча ждала, пока мать Вадима утолит жажду и продолжит повествование. Мне-то Светлана сообщила слезливую историю про то, как ее сослали на лето в Лондон и забыли там. Еще Потемкина жаловалась на нелюбовь матери, на ее холодность, невнимательность. Но, как говорил Штирлиц, «маленькая ложь рождает большие подозрения». Или эту фразу произносил Мюллер? Неважно, главное – суть. Я посмотрела на опустевший стакан и не удержалась от вопроса: