Версаль. Мечта короля
Шрифт:
Людовик взял со столика книгу, небрежно перелистал.
– Откуда она у вас? – спросил король.
– Филипп привез с войны. Подарок предназначался Шевалье, но ему книга не понравилась, поэтому…
– На тебе, Боже, что нам негоже?
– Я привыкла.
Людовик стал вглядываться в страницы. Теперь он листал их очень медленно, замечая, что в верхней части каждой страницы был проставлен какой-то символ. Один очень напоминал букву «h». У короля вдруг округлились глаза.
– Все страницы в пометках, – сказала Генриетта. – Надо же так испортить книгу!
– Где, ты сказала,
В покои Беатрисы Шевалье приходил без приглашения и тогда, когда это было удобно ему самому. Сейчас он стоял, сцепив руки за головой и упираясь спиной в подоконник.
– И как Софи осваивается у Генриетты? – спросил он.
Беатриса отложила платье, рукав которого вышивала, и придала лицу выражение полной уверенности.
– Генриетта очень ею довольна.
– В самом деле? Тогда, быть может, вы объясните, почему ее видели отъезжавшей в карете вместе с маркизой де Монтеспан?
Игла замерла в пальцах Беатрисы.
– Я… я об этом даже не знала.
– Когда она вернется, передайте, что мне нужен подробный отчет о том, как Генриетта проводит время. С кем встречается, о чем пишет. Словом, все.
Беатриса сделала еще стежок. Нитка легла не так – стежок получился кривым.
– Конечно. Теперь я понимаю.
– И что вы понимаете? – морща лоб, спросил Шевалье.
– Почему вы приложили столько усилий, чтобы ввести Софи в свиту Генриетты.
– Вы меня удивляете, дорогая кузина. А я было подумал, что вы всегда опережаете меня на два шага. На вашем месте я бы постарался, чтобы так оно и было.
Шевалье повернулся к окну. Вдали, над лесом, в синеве неба летала стая скворцов, образуя живые прихотливые узоры.
– И вот что, Беатриса. Приведите в порядок свои дворянские грамоты. Король не вчера объявил об этом. Ваша медлительность начинает отражаться на мне не лучшим образом.
– Наши документы уже должны были отправить с оказией.
– Тогда истово молите Бога, чтобы эта оказия благополучно достигла Версаля.
На этот раз гвардейцам велели стоять за дверями Салона Войны и никого внутрь не пускать. Фабьен Маршаль разложил на столе перехваченное шифрованное донесение и раскрыл сборник псалмов, поместив его рядом с шифровкой. Король, Бонтан, Кольбер и Лувуа подошли ближе. Атмосфера в салоне была полна напряженного, нетерпеливого ожидания.
– И что это? – спросил Людовик.
– Сведущие люди считают это цистерцианским кодексом, – сказал Фабьен. – Не здешним. Из голландских земель. Вещь очень редкая и почти забытая. Судя по всему, символы служили альтернативой римским цифрам.
– Просто другие цифры, – разочарованно произнес Лувуа. – Что в них удивительного?
– То, что каждой цифре соответствует буква. И символы, которые мы видим на каждой странице, отнюдь не результат небрежного обращения с книгой. – Фабьен повернулся к королю. – Ваше величество, книга была обнаружена в Камбре. До недавнего времени эти земли принадлежали Фландрии. Посему смею предположить, что заговор с целью вас убить берет начало там. Голландцев наша война держала в постоянном напряжении. Они старались прекратить
– Вы предполагаете, что Вильгельм Оранский собирался подослать сюда убийцу под видом фанатичного испанца?
– Ваше величество, я не предполагаю. Я в этом уверен. И что еще важнее, их сюда послали для поиска местных пособников. Значит, их приспешники находятся среди нас. Потерпев неудачу, враги наверняка повторят попытку.
Людовик сдержанно кивнул.
– Первое послание очень простое, – сказал Маршаль. Он взял лист, на котором производил расшифровку. – Здесь сказано: «Тех, кто принесет этот шифр, убейте». А вот второе послание – оно более интригующее. Это даже не послание, а загадка.
Фабьен передал лист королю.
– «Конец близок, – прочитал вслух Людовик. – Примирись с Богом».
Луизе снилось, что она одна в большой комнате без окон и дверей. Но вместо кромешной тьмы там было нестерпимо светло. Луиза пыталась закричать и не могла произнести ни звука. Она хотела встать. Тело ее не слушалось. Кто-то подошел к ней сзади и поцеловал в шею. Это подняло в Луизе волну надежды. Она узнала прикосновение и того, кто к ней прикоснулся. Луиза уперлась в него спиной, вынырнув из ярко освещенного пространства сна… в темноту своей спальни.
– Я не ждала вас сегодня, – прошептала она не до конца проснувшимися губами.
Луиза напрягала зрение, стараясь при слабом мерцании звезд рассмотреть лицо короля. Он продолжал целовать ей шею. Потом его руки приподняли подол ночной сорочки, а губы принялись целовать ее живот, опускаясь все ниже, к заветному пространству между ног.
– Но ваши ласки я узнаю всегда и везде.
Король целовал влажное лоно, слизывая соки ее страсти. Луиза застонала.
Луна, вынырнувшая из-за облака, осветила спальню. Голубоватый луч упал прямо на лицо того, кого Луиза приняла за короля.
– Дорогая, в ласках мы с ним похожи. У нас это семейная черта, – засмеялся Филипп.
Луиза вскрикнула и буквально скатилась с кровати.
– Боже, будь ко мне милосерден!
Филипп остался на кровати. Взгляд прищуренных глаз был откровенно угрожающим.
– Я передам брату свои ощущения. Скажу, что у него отменный вкус.
– Уходите! – закричала Луиза. – Я пожалуюсь на вас королю!
– И что же вы ему скажете? А? Сердце мое, не забывайте: я – его брат. И всегда останусь его братом. А вы – одна из тех, на ком король временно остановил свое внимание. Надо смотреть правде в глаза: вы его больше не интересуете. На вашем месте я бы не брыкался, а наслаждался, пока вам еще дарят наслаждение.
Филипп грубо схватил Луизу за руку и заставил вернуться в постель.
– Королевское внимание греет, как солнце. Но учтите: когда вы окончательно опостылеете моему брату, наступит холодная зимняя ночь.
Карета остановилась напротив громады Кассельского замка. В сумерках он всегда выглядел более зловещим, чем при свете дня. Слуга помог маркизе де Монтеспан и Софи выбраться из кареты. Ветер кружил сухие листья по широким ступеням крыльца. Вечерний воздух был обжигающе холодным.