Вершина Столетова

Шуртаков Семён Иванович

За чаем Соня продолжала рассказывать о том о сем, а Ольга слушала, и ей все хотелось спросить подругу: «Ну, ладно, Фроська выходит замуж и пусть ее. А ты? А ты, Соня, как же? Нашла ты того, о ком еще тогда, еще давно мечтала, или…»

Ольга и Соня были почти ровесницами.

«Но для женщины, — думала Ольга, — двадцать пять — не так много, а для девушки все-таки уже многовато».

Должно быть, Соня сама догадалась, о чем ее хочет спросить Ольга. Черные горячие глаза ее сразу потухли и затосковали. И Ольга без слов поняла

все. Она вышла из-за стола и села на огромный хозяйский сундук, стоявший недалеко от печки. Соня уже не могла дальше сдерживаться. Оглянувшись на дверь, за которой Юрка грохал не то лыжами, не то санками, она кинулась к Ольге и, крепко обхватив ее за шею, заплакала.

— Что ты? Что ты? — начала успокаивать ее Ольга, чувствуя, как у самой подступают слезы.

— Верно, года уходят, — всхлипывая, говорила Соня. — А только все равно… все равно не хочу за кого-нибудь. Хочу, чтобы по сердцу был, чтобы я его-о-о-о…

— Перестань, глупая. У тебя же все еще впереди… Вот у меня… — Ольга недоговорила, горький комок подкатил к горлу и сдавил его.

Начало темнеть.

— Ну, не дура ли? Ни с того ни с сего разревелась, — как-то сразу успокоившись, сказала Соня. — А ведь я к тебе по делу.

Ольга встала с сундука, чтобы зажечь лампу, но раздумала.

— Посумерничаем, Соня?

— Конечно. Без света даже еще лучше… А у тебя я вот что спросить хотела. На совещании я не была, а про выступление твое слышала. Хочешь, чтобы в нашем колхозе не только огороды, а и поля поливными были?

— Да. И с тобой насчет этого посоветоваться хотела. Завтра же с утра в Ключевское собиралась. Так что это очень здорово, что ты зашла!

— Так я ж в мелиорации не больно много понимаю. Тебя ждала, читала тут одну книжонку, а поняла из нее не больше половины.

— Не беда, — сказала Ольга, — и не в этом суть. Тут главное — дельный человек из самих колхозников нужен, такой человек, который бы с душой взялся!

Соня начала перебирать наиболее подходящие, как ей казалось, кандидатуры: Петька Голованов, Федор Боков, та же Люба Жукова.

Ольга отрицательно покачала головой.

— Нет, Соня. Все это люди, конечно, неплохие, но у меня есть на примете кандидатура получше.

— Кто же? — удивилась и даже несколько обиделась Соня. — Неужели лучше меня знаешь ключевцев?

— Да ты же сама и есть.

— Шутишь, Оля. Во-первых, я хатой-лабораторией ведаю, а во-вторых, я тебе уже сказала, мало смыслю в орошении.

— От хаты-лаборатории освободить, понятно, не могу, да это тебе и не помешает — одно с другим связано. А знания — знания дело наживное. Ну?

— Что ну? Что ты на меня напираешь? К тебе приди как к человеку, а ты… — Соня махала на Ольгу руками, а сама улыбалась.

— Соглашайся, соглашайся. Все время же вместе, одно дело делали, так неужели теперь по-другому будет? Помнишь, как мы еще в седьмом классе?..

Ольга припомнила один случай их неразлучной дружбы, Соня, не

дав договорить ей, — другой, и воспоминаниям этим не было конца.

— Ну вот, наплакались и наговорились, — сказала Соня, поднимаясь с сундука. — Я думала, поумнели мы, а выходит, не очень. Чего плакали, спрашивается, и сами не знаем. Прямо смешно…

Ольга оставляла подругу ночевать, но та ехала по делам своей лаборатории в соседний район.

— На обратном пути опять загляну! — пообещала она на прощание.

Едва закрылась за Соней дверь и смолкли ее шаги по сенцам, Ольга почувствовала себя такой одинокой, что у нее больно сжалось сердце.

Она села, подобрала ноги, подвинулась поближе к теплой печке. Многое вспомнили они сегодня. А об одном — нет, не вспоминали. И не любила Ольга вспоминать об этом с кем-нибудь, даже со своей лучшей подругой. Об этом Ольга любила вспоминать одна.

…Жаркий майский полдень.

Они вместе с Соней набирают в бутылки и фляги студеную ключевую воду. Ключ маленький, вместо сруба плетенка из прутьев, но вода в нем такая прозрачная, что виден каждый камешек на дне, видны даже белые бисерные пузырьки на этих камешках.

Овраг, в самой вершине которого находится ключ, глубоко вдался в поля. По левую сторону оврага работает трактор, от колодчика слышно его звенящее урчание.

Они уже собрались было уходить в бригаду, как вдруг услышали сверху спокойный мужской голос:

— Постойте, красавицы! Напоите добра молодца.

По склону оврага размашисто спускался парень в украинской вышитой рубахе, холщовых брюках, в парусиновых полуботинках. На белом резко выделялось его загорелое лицо.

Ольга с Соней узнали нового, недавно присланного в МТС участкового агронома.

Ольга подосадовала, что на ней смешное ситцевое платьице, из которого она давно выросла. Вон Сонька хоть и не богаче ее одета, а куда интереснее, потому парень так долго и не мог отвести от нее глаз…

Ловкая Сонька первой подала агроному бутылку. Тот высоко запрокинул голову и начал громко, с удовольствием пить. Ольга зачем-то смотрела, как вода пузырится в бутылке. Одна струйка, пробежав по щеке, оставила темноватый блестящий след. А парень, продолжая пить, вдруг скосил глаза в ее сторону, и она, не успев отвести своих, почувствовала, как неудержимо краснеет.

Поблагодарив, агроном той же размашистой походкой ушел в сторону тракторной бригады.

— Вот это парень! — мечтательно проговорила Соня и даже подняла глаза к небу, хотя небо было пустое и ничего интересного в нем не было.

— Парень как парень. Ничего особенного, — хмуро отозвалась Ольга. — И нечего тут вздыхать и закатывать глаза. Пойдем!

— Ничего ты не понимаешь, Олюня, — все с той же мечтательностью в голосе продолжала подруга. — Да и парень этот не по тебе! А уж парень!.. Ты заметила, как он мне улыбнулся? Когда бутылку отдавал?