Вершинные люди

Овсянникова Любовь Борисовна

***

Летние каникулы я проводила дома. Это было незабываемо хорошее время, о котором тоже стоит написать отдельно. Но длилось оно у меня совсем недолго, ибо на этот раз следовало загодя побеспокоиться о жилье на второй год обучения. Тот же сложный вопрос вставал все с той же беспощадностью. Неизвестно, как бы он решился, если бы я оставалась одна. К счастью, теперь со мной был Юра, мой тихий друг, надежная опора.

— Надо добиваться предоставления жилья, — сказал он. — Сходи в деканат, напиши заявление, поговори с деканом.

Конечно,

я так и сделала. Летнюю сессию, как и зимнюю, я сдала преимущественно на четверки (об одной тройке умолчим), оплакивая после каждого экзамена эти горькие неудачи — не могла отвыкнуть от чудного, упоительного состояния быть первой, лучшей из всех. И все же это был хороший результат. За него, по уставу университета, полагалось поощрить студента предоставлением жилья, если он в нем нуждался. А я нуждалась, к тому же нуждалась одна из группы. Только у меня одной не было возможности добираться на занятия прямо из дому, хотя бы пригородной электричкой.

— Ты имеешь право на место в общежитии, — подбадривал меня Юра. — В крайне неблагоприятном случае, если вдруг тебя забудут поощрить, то с твоими результатами по успеваемости не стыдно напомнить о себе — обратиться с просьбой о помощи. Тогда уж точно не откажут.

Но мое заявление в деканате оставили без внимания — вероломно и нагло. На новый учебный год место в общежитии предоставили всем нуждающимся, даже тем, кто учился на тройки и поэтому заявление не подавал. Тогда я обратилась лично к декану, напомнив ему не только о своей хорошей учебе, но и о том, что не получаю стипендии.

— Помогите хоть чем-то одним, — просила я. — Родителям трудно меня учить, оплачивая и квартиру, и проживание в городе.

Петр Антонович Загубиженко, наш декан, выслушал меня с кислой миной на вечно красном лице и сделал вид, что изучает мои документы. В итоге он брезгливо вывернул нижнюю губу, отвернулся к окну и барственно произнес:

— Вы, деточка, одна в семье и оба ваши родителя работают. Вам стыдно жаловаться. У нас полно сирот и детей из неполных семей, вот им мы помогаем.

— Но я не купаюсь в роскоши. К тому же учусь хорошо, что и требует от меня государство.

— А зато они страдальцы.

Конечно, я на всю жизнь "полюбила" сирот и детей из неполных семей, вообще подобных "страдальцев". А также тех, кто "печется" о них на свой лад. Платить этому справедливцу в какой-либо форме за положительное решение своей проблемы я не собиралась.

— Тогда зайдем с другой стороны, — сказал Юра, выслушав мой рассказ о посещении деканата.

На правах старосты группы он обратился за помощью к коменданту общежития, пожилой, очень добродушной женщине. У нее был свой резерв свободных мест, уж не знаю для каких нужд.

— Если вы мне поможете, — сказала она, — то я вам гарантирую одно женское место по вашей персональной заявке.

— Чем мы можем вам помочь?

— В августе к нам поселяются абитуриенты — публика неорганизованная, недисциплинированная и случайная. Сами понимаете, ведут они себя тут крайне неаккуратно,

а убирать за ними некому — наши уборщицы уходят в летние отпуска.

— Что от нас требуется?

— Пусть твоя девушка поработает уборщицей на период вступительных экзаменов.

— Что ей придется делать?

— Мыть бытовки, комнаты для умывания, коридоры, лестницы.

— И все? — уточнил Юра.

— И все.

Вот поэтому я отдыхала дома только в июле, а в августе вернулась в город, поселилась в общежитии и весь месяц добросовестно вымывала после абитуриентов кухонные мойки в бытовках, раковины в комнатах для умывания, панели стен, полы. Самое же трогательное состояло в том, что я получала наряд на одного человека, но каждый день, в будни и выходные дни, в дождь и вёдро, бок о бок со мной работал Юра, разделяя мою участь, помогая мне, облегчая мой удел. Это совсем покорило коменданта общежития.

— Юра, зайди ко мне, — как-то сказала она, увидев его работающим со мной.

Мы испугались, подумали, что она станет ругать Юру за несанкционированное присутствие здесь, за его самодеятельность. Но нет, оказалось другое.

— Я не знаю и не спрашиваю, кто тебе эта девушка, и независимо от твоего отношения к ней, — начала она, — отныне и всегда будет так: сколько потребуется, она будет получать место в общежитии. Только пусть подходит прямо ко мне. Ты понял?

— Понял, — сказал Юра. — Я ей передам. Спасибо вам!

— Тебе, сынок, спасибо. Это ради тебя я такое решение приняла. А она молодец, что такого парня завоевала, — и тут она разрешила нам поработать только до 20 августа.

В этот день заканчивались вступительные экзамены и общежитие пустело. Так что мы могли еще десять дней отдыхать.

Юра вернулся ко мне с сияющими глазами. Это была победа — на все года обучения у меня уже было место в общежитии и к тому же неожиданно появилось десять дней каникул!

Мне очень жаль, что через три года, когда Юра на украшенных цветами машинах забирал меня из общежития в ЗАГС, а потом к себе домой, наша покровительница болела и не смогла этого видеть. А это зрелище стоило того, ибо оно было первым за всю историю общежития — оттуда невест в городские семьи ни разу не забирали.

***

За событиями, которые нам с Юрой пришлось пережить летом, мы забыли все остальное, да и вообще забыли маету, существовавшую до нашей встречи. Мы сблизились духовно и уже не представляли завтрашнего дня друг без друга. Отчасти я стала для Юры человеком, о котором он мог заботиться, реализуя себя как сильную личность. И заботиться не только по желанию души, а по жизненному предназначению, потому что мне нужно было его присутствие рядом. Он взял на себя ответственность за меня по праву сильного и по его прерогативе делать свой выбор. А я приняла его помощь, разделила его взгляды и вкусы, пошла за ним, почувствовав в нем надежного человека, верного, без которого мир утратил бы свою ценность и привлекательность, даже более того — нужность для меня.