Вертикаль власти
Шрифт:
Легко сказать. В этом мире с легкостью провозглашаются любые вещи, если ты находишься за крепкими и уютными стенами. Теперь же Левин полностью утратил ощущение времени и пространства. И когда его усадили на металлический стул и сорвали мешок с головы, он мало что узнал о своем состоянии.
Комната три на три метра, лампа на потолке. Окон нет. Стены — голый бетон. Классическая темница, почти пресс-хата. Тишина. У входа стоит невозмутимый тип весьма колоритной внешности.
Левин с гримасой присмотрелся, потирая запястья. Нет, это не игра света и тени. Тип был обрит подчистую,
— Ты кто? — со злостью спросил Левин.
Бородатый молчал, разглядывая Анатолия с любопытством энтомолога, помышляющего о серьезном сокращении своей коллекции. Он слышал и понял вопрос, но пропустил его мимо ушей. Плохо дело. Такой ценит своих пленных еще меньше, чем стул, на который их усаживают. То ли исполнитель, то ли один из приближенных. Вот только к кому…
— Джавдет, отойди, — послышался голос снаружи. — Мы побеседуем.
Боец отошел в сторону. Только сейчас Левин понял, что он что-то жевал. То ли простую жвачку, то ли табак. Левин помрачнел еще больше. Такие вещи следовало замечать ранее. Стало быть, чувства серьезно его подводят.
В комнату вошел среднего роста мужчина с внешностью человека, чей бизнес на грани банкротства. Левин уже видел подобных ему и мог распознать безошибочно. Чаще всего их действия носили просительный характер, хотя в глазах чувствовалось напряжение дикого зверя, потерявшего когти и зубы. Затем он понял, что этого человека встречал ранее.
— Ты? — проговорил он. — Какого черта…
— Молчать! — приказал «бизнесмен». — Сиди смирно и не рыпайся.
— Я помню тебя, — продолжал Левин. — Ты приходил в ЦАЯ по поводу Новой Зоны.
— Ты даже имени моего не помнишь?
— Зачем мне вас запоминать, убогих?! — процедил Левин. — Вы вечно теснитесь штабелями, как сардины в банке, в очереди ко мне, стоите с протянутой рукой! Сами ничего не можете сделать, не умеете ни работать, ни решать вопросы по-человечески. Все вам, ублюдкам, помощь подавай! Субсидии, гранты, освобождение от налогов, крышу, войска. Что ты, государственный бомжара, сделал, чтобы я тебя запомнил?!
Левин выставил вперед руку с кулаком, демонстрируя перстень.
— Видишь это? — спросил он. — Этот перстень мне подарил Большой Человек. Таких ты, поверь, никогда не видел. А это мне дает права. И не тебе, сво…
Человек шагнул к нему и врезал по подбородку. Левин свалился со стула вбок, глядя, как на пол падают крошки зубов. Удар у «бизнесмена» был что надо, такой не удался бы любителю золотых унитазов и турецких бань.
— Нет у тебя прав, — спокойно сказал «бизнесмен», вытирая ладонь платком. — Больше нет. Я об этом позаботился. И зовут меня, кстати, Егор Васильевич. Я представляю людей, владеющих контрольным пакетом акций «Тектона». Той самой конторы, у которой ты слезливо просил помощи в обмен на технологии Московской Зоны.
— Не срослось, —
— Да, не вышло. Мне и раньше казалось, что ты просто мутишь что-то свое, нехорошее. А когда ты устроил взрыв в своем конференц-зале, я в этом убедился.
— Я не устраивал взрыв. Это сделал кто-то еще.
— Кто мог это сделать? Я точно своих людей не посылал. Ведь я и сам там был. Ах да, ты же меня не помнишь. Я ведь государственный бомж.
Егор Васильевич ударил ногой Левина под дых, заставив его распластаться на полу.
— Даже немного жаль, что нас сейчас не видят журналисты, — сказал он. — Какие были бы заголовки! «Драка миллиардеров в погребах для допроса»… «Обладатель Золотого перстня опущен криминалом»… И тому подобное. Знаешь, было бы здорово внести в законодательство проект о возможном замещении судопроизводства на старый добрый спарринг. Ведь до чего приятнее решать деловые вопросы на кулаках, верно? И не надо тратиться на юристов. Как, кстати, твой поживает?
— Влад? — Левин дополз до стула и забрался на него снова. — А что с ним?
— Говорят, погиб в авиакатастрофе.
— Что?
— И здание Центра подверглось обстрелу, — продолжал Егор Васильевич. — Да и вообще много чего случилось интересного. Ты не в курсе событий, так ведь?
— Это ты сделал так, чтобы меня не впустили в Кремль.
— Да. Но самое смешное, что теперь ситуация прямо противоположная. Теперь ты в Кремле самый желанный гость. У тамошних ребят к тебе столько вопросов, что тебе не хватит здоровья ответить и на половину из них, даже если ты станешь петь как соловей.
— О чем ты? — помотал головой Левин. — Каких еще вопросов?
— Ты, милейший, час назад создал Новую Зону.
— Это как?
— Не ко мне вопрос. Но ты запомни формулировку. Уверен, ты еще не раз ее услышишь.
В комнату снова зашел Джавдет.
— Кунченко ожидает новой фазы, — напомнил он. — Пора его вытаскивать.
— Статус?
— «Контроль-шесть».
— Многовато, — задумался Егор Васильевич. — Впрочем, что для нас сейчас цифры? Делай.
— Сделаю.
Джавдет вышел. Послышался звук мотора, который мог принадлежать военному джипу.
— Приходится быть во всеоружии, — развел руками Егор Васильевич. — В столице сейчас такое творится — не описать. Телевизор показать не могу, уж извини. Там истерия. Мы-то с тобой знаем, что происходит.
Левин молчал. Он начал понимать, что к чему.
— Кунченко, — проговорил он. — Владимир Кунченко…
— Ну наконец-то на тебя снизошло озарение. Теперь ты осознал, во что вляпался?
— Вы с ним решили сделать Новую Зону, — пробормотал Левин. — В Москве.
— Нет. Ты решил сделать Московскую Зону. По крайней мере так это официально значится в Кремле. Мы им закинули удочку по своим каналам, и они заглотали, как старые шлюхи. Теперь ты враг государства номер один. Любые ведомства, активы, базы данных, касающиеся Зоны, теперь отчуждены в пользу государства. Вопрос лишь в том, кто именно будет представлять государство в условиях жесточайшего кризиса, равных которому Россия еще не знала.