Веруча
Шрифт:
— Я не сказал этого.
— Но подумал. Вы все так думаете. Эрл, неужели я настолько глупа?
— Нет, все дело в твоем нетерпении.
— Но это же ради успеха. — Она коснулась рукой бумаг. — Я так надеялась, что корабль будет найден именно в этом районе! Я даже заключила пари сама с собой. Много столетий назад здесь была зона теплого климата, и вероятность найти остатки старых поселений именно здесь достаточно велика. Когда климат изменился, люди ушли южнее, туда, где сейчас расположен город. А оставленный корабль мог быть погребен под льдами и снегом. Разве это не логично?
Более логичным
— Ты очень устала, — сказал он, — тебе надо поспать.
— Позже. Изан уже приземлился?
— Он доложит, когда закончит. — Дюмарест снова склонился над картой. На каре был установлен электронный прибор, который исследовал поверхность с помощью посылаемых вниз импульсов. Отражаясь, эти волны показывали любое отклонение в составе почвы. Если тщательно изучить поверхность, проделать необходимые вычисления, то можно обнаружить любой скрытый под ней объект. Он спросил:
— А искатели проверили объект, обнаруженный на Веде?
Там работал второй кар с поисковиками.
— Да, это оказалось старое разрушенное здание; постройке около трехсот лет. Поэтому и это предположение не оправдалось. Я послала тот кар на Элгейское море.
— Та самая точка, в которой по твоим предположениям, вероятность обнаружить корабль ниже всего?
— Да. — Она серьезно посмотрела на него. — Это последнее место поисков. Ты сейчас говорил как кибер. Их речь необычна и странна для нашего слуха. Тебе доводилось встречать их?
— Да, — ответил он горько, — слишком часто.
— Ты не любишь их?
— У меня нет причин их любить. А на Дредиа есть кибер?
— Да. Сурат. Он живет во дворце и был советником Чозла. Я полагаю, что сейчас он помогает Монтаргу. Я встречалась с кибером несколько раз, когда работала над картами: просила его указать места, где можно попытаться найти Первый Корабль, и он назвал Венд и Элгейское море. Мне запомнилось, что он назвал Элгейское море местом меньшей вероятности. — Она пожала плечами. — Странная фигура этот кибер. Он всегда вызывает у меня дрожь и мурашки. Когда мы общались, он смотрел на меня, как на чудачку.
По его мнению, так и было. Хотя киберы не могут чувствовать в человеческом понимании слова. Специальная операция на головном мозге, проводимая сразу после рождения, лишала этих людей-машин всех эмоций. И они шли по жизни, как живые, мыслящие механизмы, не зная любви, ненависти, надежды и страха; их единственной задачей было умение анализировать, думать, оценивать имеющиеся факты и строить на этой основе гипотезы, предположения, выдвигать версии…
— Что-нибудь не так, Эрл?
— Все в порядке. — Эрл почувствовал опасность. Кибер на Дредиа… Он наверняка знал о его присутствии на этой планете. Надо было улететь сразу после схватки, подумал Эрл, а теперь уже слишком поздно.
— Все-таки что-то не так. — Веруча встала и сразу посерьезнела. — Ты обеспокоен, Эрл. Это из-за кибера? Киклан представляет для тебя угрозу?
— У меня есть вещь, которую они отчаянно стремятся заполучить, вот и все. — Эрл заставил себя улыбнуться. —
Заслышав шаги, Эрл повернул голову:
— А вот и Изан.
Это был человек небольшого роста, средних лет; его волосы имели пепельный оттенок, а лицо почти всегда сохраняло невозмутимое спокойное выражение. Долгая жизнь и работа в тесном контакте с электронными приборами научили его ценить терпение и самообладание. Он подошел к столу и положил на него стопку бумаг.
— Есть что-нибудь интересное? — Веруча не могла ждать. — Вы нашли корабль?
— Мы обнаружили две интересные точки. — Он выбрал из стопки нужную карту и показал две отметки: — Здесь и здесь. Первый объект находится на глубине около двухсот футов от поверхности, другой — вдвое ближе. Вы, конечно, понимаете, что мы проделали только предварительное исследование и объекты могут оказаться чем угодно. Мое предположение — что это прессованная скальная порода, сжатая льдами.
— Но ведь вы не можете говорить с полной уверенностью?
— Конечно, нет, — согласился он, — завтра с утра я проведу следующее сканирование обеих точек, использую более точно калиброванное оборудование, специально для больших масс металла.
— Завтра?
— Да. Сейчас становится все холоднее. И пока мы отправимся, будет совсем темно.
— Это неважно, — сказал Эрл, — у нас есть сильные фонари, а холод не будет нас донимать в закрытом каре. Мы вылетим сразу же, как только вы подготовите приборы.
Тон Эрла становился все жестче при виде колебаний и неуверенности Изана:
— Это надо проделать сейчас, и тогда утром мы сможем послать туда рабочих для подъемных работ. Веруча, а тебе надо одеться потеплее.
Инженер пожал плечами:
— Вы собираетесь лететь с нами? Кар не поднимет вас и обычную команду.
— Я могу вести кар, — сказал Эрл. Он должен был делать дело, а не просто сидеть и ждать. — Оставьте на земле несколько человек. Веруча может помогать вам, пока вы будете делать необходимые замеры и измерения. Давайте поторопитесь.
Было уже совсем темно, когда они стартовали. Дюмарест уверенно и быстро вел кар в направлении, указанном Изаном. Сквозь прозрачную крышу кара виднелись мерцающие звезды, которые словно сказочные льдинки вспыхивали и гасли то здесь, то там. Луч включенного прожектора освещал покрытую льдом поверхность и, отражаясь от нее, возвращался к кару, погружая небольшое пространство вокруг него в молочно-белую дымку. Когда они подлетели к месту поиска, Эрл включил дополнительные прожектора; свет был устойчивым и сильным, можно было рассмотреть любую трещину, любое пятнышко на снегу.
— Мусор, — сказал Изан. Он стоял за спиной Эрла и вглядывался в освещенное пространство. — Масса спрессованных камней, осколков скал, деревьев и почвы. Все это древнее и погребено подо льдом. Чем старше масса, тем глубже она залегает. А сейчас вниз, пожалуйста, и медленней. Джаг, тебе лучше сесть за руль. — Изан обращался к пилоту. Потом он взглянул на Эрла. — У него больше опыта. Здесь очень важно поддерживать постоянную высоту зависания и точку. Отклонение даже на полдюйма может повлечь за собой огромные искажения, и пленка будет испорчена.