Верю! Не верю!
Шрифт:
– Виктор! Виктор Михайлович!
В просторном, заполненном людьми, холле произошла небольшая заминка, мужчины в темных костюмах тут же сомкнулись около другого мужчины пониже, а Алиса, подбежав к ним, бросилась на шею идущего впереди высокого, накаченного здоровяка.
– Я так рада вас видеть, Виктор Михалыч! – обрадованно затараторила Алиса, прижатая к груди высокого мужчины его здоровенной рукой и болтая в воздухе ногами. – Мы к Лаврентию Павловичу с подругой приехали проконсультироваться по одному очень важному вопросу, а тут вы…
– И я рад… Алиса, я на работе! – встревоженно вертя головой во все стороны, предупредил телохранитель, одной рукой прижимал к себе висящую на нем
Но своевольный «объект охранения» «задвигаться» за широкую спину телохранителя не захотел и с интересом выглядывал из-за его широкого плеча, пытаясь рассмотреть непоседливую, импульсивную «нарушительницу спокойствия».
Охрана хотела подойти на помощь телохранителям Бурмистрова, но Виктор покачал головой и предупредил в микрофончик о передислокации их троицы за колонну. Телохранители и «объект охранения», а заодно и висящая на шее одного из телохранителей Алиса, переместились в сторону от входа за толстенную, мраморную колонну – в безопасную зону, так сказать, и уже там, в относительной безопасности для «охраняемого объекта» Виктор позволил себе отвлечься от охраны «охраняемого объекта» и поставить на пол висящую на его шее «нарушительницу спокойствия».
– Ой, Вячеслав Львович! Это вы? – узнав плотного, очень импозантного мужчину с азиатской бородкой и тонкими усами, радостно воскликнула Алиса – Бурмистров был директором и одним из учредителей процветающего банка «Континент» и вторым мужем ее матери. – Здравствуйте, Вячеслав Львович. Мы к Лаврентию Павловичу приехали с подругой проконсультироваться по одному очень важному юридическому вопросу… Ой! Кажется, я уже это говорила.
– Здравствуйте, Алисочка! – удивленно глядя на высокую, худенькую девушку с милым личиком и наивно-пронзительным взглядом голубых глаз, поздоровался банкир с «нарушительницей порядка» и обратился к охране здания. – Это моя гостья – выпишите пропуск.
– Нас двое, – напомнила Алиса.
– Значит, два пропуска.
Телохранители снова перестроились и быстро двинулись к лифту, закрывая «объект охранения», который, не желал «закрываться» и отпускать от себя гостью, и тянул ее за руку за собой.
Свободной рукой Алиса помахала подруге, и Тая, подхватив рюкзачки, сорвалась с места, быстро догоняя «кучную кавалькаду».
В лифте телохранители, наконец то, расслабились – шутка ли – неожиданное «нападение» на телохранителя! Почти ЧП!
– Как мама? – прищурив черные пронзительные глаза, поинтересовался Вячеслав Львович, заинтересованно-оценивающе разглядывая так неожиданно преобразившуюся в юную красотку девчушку-сорванца с наивными глазками и светлыми, ангельскими кудряшками. – Давно не виделись, Алисочка, – все дела, дела. Ты очень изменилась… повзрослела. На улице встретил, не узнал бы… Ну, разве что глаза…
– Выросла… – с какой-то скрытой печалью тихо произнесла Алиса, надела рюкзачок и тут же, тряхнув кудрями, продолжила тараторить: – С мамулечкой все хорошо, они с Пал Палычем отдыхать улетели на какие-то острова в океане. А в следующем месяце все, наверно, полетим в Испанию – я там ни разу не была… Там говорят очень красиво, вот только коррида… Жуть какая! Изуверство и варварство! Лично я буду за быка болеть! Торо! Тореро! Ой, а если бык победит?! Жалко тореадора… Не, не, не – не пойду на корриду! А вот что там мелкому с нами делать? Не понимаю! Он все равно еще ничего не соображает ни в красоте, ни в архитектуре, ни в корриде.
– Слышал, слышал о вашем прибавлении в семье… И у меня сын! – похвалился Бурмистров.
– Я знаю, Виктор Михайлович мне написал. Лев – очень красивое имя! Поздравляю!
– Спасибо, Алисочка… Как время летит! Не успеешь
Лифт замедлил движение.
– Кире Дмитриевне передай огромное спасибо… – приоткрыв рот и не шевеля губами тихо, только для Алисы, произнес Виктор, быстро перегруппировываясь для выхода из лифта.
Алиса кивнула.
Второй телохранитель взял у Бурмистрова кейс с важными документами (на этаже «охраняемый объект» охранял один телохранитель, второй отвечал за документацию), Виктор встал перед «объектом охранения».
– Идем к Лаврентию, – предупредил его Вячеслав Львович.
Виктор слегка кивнул и что-то так же тихо и не шевеля губами сказал в микрофончик на левом ухе.
Лифт остановился, все вышли.
Второй телохранитель пошел с кейсом направо в кабинет директора банка, а Вячеслав Львович с Виктором, а за ними и гостьи, пошли в другую сторону налево к кабинету «директора юридического департамента» Лаврентию Павловичу Ленскому.
– Лаврентий! Принимай гостей! – распахивая дверь кабинета, громко произнес Вячеслав Львович, наслаждаясь произведенным эффектом.
13
Эффект, и правда, получился «сногсшибательным»!
Сидя в просторном, рабочем кабинете за огромным ультрамодным, прозрачным столом, Лаврентий Павлович Ленский, который уже час «вычитывал» документы и не мог никак вникнуть в их содержание… С самого утра день не задался: кофе «сбежал», любимый галстук потерялся, все три лифта долго не вызывались, в пробке стояли двадцать минут, и он никак не мог унять раздражение и сосредоточиться на работе.
Поэтому, услышав голос «начальника и друга», он недовольно оторвался от документов и хотел, как всегда, сказать что-нибудь колкое и обидное, но, подняв лицо от документов, замер с открытым ртом, не веря своим глазам: перед ним, неизвестно откуда, возникло виденье юной, голубоглазой, светлоликой «богини», умением которой видеть прекрасное и необычное в простых вещах, запечатленное в ее фотографиях, он восхищался; перед явным талантом и здоровым эгоизмом которой, преклонялся; неуемной энергией которой и желанием помочь всем, искренне удивлялся; и безразличию которой, к внешней оболочки человека (в первую очередь к его неординарной внешности), поражался. Перед ним стояла его неподражаемая «богиня», возведенная им на недосягаемый для других женщин пьедестал, достойная его поклонения и обожания.
Ко всему этому обожанию и восхищению тридцативосьмилетний Лаврентий, конечно же, относился с долей шутливой иронии, но, как известно, в каждой шутке есть доля правды…
Как ни странно, но Алиса была единственная «женщина» в его окружении, не среагировавшая на его внешность… Никак! Ну, то есть абсолютно – никак! Ни единым взглядом, ни единым жестом, ни единым вздохом, ни жалости, ни ужаса, ни удивления – полоснула по его сердцу ледяной голубизной своих глаз, холодной и равнодушной, как опасная и безжалостная сталь клинка, и, приложив руки к своему бесчувственному сердцу, с детской непосредственностью пообещала: «я ваша навеки». И не важно, что она была еще длинноногой худышкой-подростком, и что говорила она в шутку словами из какого-то мультика, и что благодарность ее была за кусочек восхитительного торта, главное для него было то, что рядом с ней он впервые в жизни почувствовал себя настоящим, полноценным мужчиной. Мужчиной, которого благодарят, которому обещают и которого никак не выделяют, а ставят в один ряд со всеми остальными мужчинами планеты.