Весь Дэн Браун в одном томе

Браун Дэн

И она поняла, что у нее только один выход. Подняла на Лэнгдона глаза и сказала:

— Безу Фаш может арестовать вас в любую минуту. Я могу вывести вас из музея. Но мы должны действовать сообща.

Глаза Лэнгдона округлились.

— Вы что же, предлагаете мне бежать?

— Это лучшее, что вы можете сделать. Если Фаш заберет вас сейчас, вы проведете во французской тюрьме много недель или даже месяцев. Пока наше управление и посольство США будут ломать копья в суде. Но если мы сможем выскользнуть отсюда и добраться до вашего

посольства, тогда американское правительство будет защищать ваши права. А я попробую доказать, что вы не причастны к убийству.

Похоже, ее слова совсем не убедили Лэнгдона.

— И думать нечего! У Фаша вооруженная охрана на каждом входе и выходе. Даже если нас не пристрелят при попытке к бегству, сам побег будет выглядеть подозрительно, послужит еще одним доказательством моей вины. Вы должны сказать Фашу, что надпись на полу предназначалась для вас. И тот факт, что Соньер упомянул мое имя, не является обвинением.

— Я обязательно сделаю это, — торопливо пообещала Софи, — но только после того, как вы окажетесь в безопасности, в американском посольстве. Отсюда до него всего миля, у подъезда припаркована моя машина. Вести переговоры с Фашем здесь, в Лувре, рискованно. Неужели вы не понимаете? Сегодня Фаш постарается сделать все, чтобы доказать вашу вину. И единственная причина, по которой он тянул с арестом, связана с надеждой обнаружить новые улики против вас.

— Вот именно. Надежда эта оправдается, если я сбегу.

Тут вдруг в кармане свитера Софи зазвонил мобильный телефон. Может, Фаш? Она сунула руку в карман и выключила мобильник.

— Мистер Лэнгдон, — продолжила она, — мне необходимо задать вам один, последний вопрос. — Возможно, от этого зависит вся ваша дальнейшая жизнь. — Надпись на полу не является прямым доказательством вашей вины, однако Фаш сказал нашим людям, что вы и есть первый и основной подозреваемый. Подумайте, возможно, существует еще какая-то причина, по которой он считает, что вина лежит на вас?

Помолчав несколько секунд, Лэнгдон ответил:

— Нет, не знаю. Не вижу никакой другой причины.

Софи вздохнула. Это означает, что Фаш лжет. А вот по какой причине, Софи не знала, и вряд ли это удастся выяснить сейчас. Ясно одно: Безу Фаш твердо вознамерился засадить Лэнгдона за решетку сегодня же, причем любой ценой. Но Лэнгдон был нужен самой Софи, и потому существовал всего один выход.

Необходимо доставить Лэнгдона в американское посольство.

Повернувшись к окошку, Софи всмотрелась в паутину проводов сигнализации, потом еще раз прикинула расстояние до земли. Да, сорок футов — это не шутка. Прыжок с такой высоты грозит Лэнгдону переломом обеих ног. И это еще самый оптимистический расклад.

И тем не менее Софи приняла решение.

Роберт Лэнгдон должен исчезнуть из Лувра, хочет он этого или нет.

Глава 17

— Что это значит — она не отвечает? — возмущенно спросил Фаш. — Вы уверены,

что правильно набрали номер? Я знаю, телефон у нее всегда при себе.

Колле пытался дозвониться Софи вот уже несколько минут. — Может, у нее батарейка сдохла. Или она отключилась.

После разговора с директором отдела криптографии Фаш выглядел озабоченным. Повесив трубку, он подошел к Колле и велел срочно связаться с агентом Невё. Но связаться никак не удавалось, и теперь Фаш метался по кабинету, точно лев в клетке.

— А зачем звонили из отдела? — поинтересовался Колле. Фаш резко развернулся к нему:

— Сказать, что они не обнаружили никакой связи между родичами идола и всякими там минами зла.

— И все?

— Нет. Еще сказали, что идентифицировали набор цифр как последовательность Фибоначчи и что, судя по всему, никакого особого смысла тут не просматривается.

Колле был растерян.

— Но ведь они уже прислали агента Невё сообщить нам это.

Фаш покачал головой:

— Невё они не посылали.

— Что?!

— Директор сказал, что как только от нас поступили материалы, он собрал всю команду и засадил за работу. А когда прибыла агент Невё, она лишь взглянула на снимки Соньера и кода и тут же, не говоря ни слова, вышла из офиса. Директор сказал, что не может ее упрекать. Такое поведение было продиктовано тем, что она очень расстроилась, увидев эти снимки.

— Расстроилась? Она что, никогда не видела снимков мертвецов?

Помолчав, Фаш ответил:

— Я этого не знал, да и директор тоже, по крайней мере до тех пор, пока его не уведомил один из сотрудников. Дело в том, что Софи Невё приходится Жаку Соньеру внучкой.

Колле лишился дара речи.

— Директор сказал, она ни разу не упоминала об их родстве. И решил, что Невё поступала так из скромности. Просто не хотела, чтобы к ней проявляли снисхождение лишь потому, что она доводится внучкой такому знаменитому человеку.

Неудивительно, что она так расстроилась из-за этих снимков, подумал Колле. Он счел неприятным совпадением тот факт, что эту молодую женщину вызвали расшифровывать послание, оставленное трагически погибшим родственником. Но все равно поступки ее были лишены смысла.

— А ведь она сразу поняла, что цифры, написанные Соньером, являются последовательностью Фибоначчи, так как приехала и сказала нам об этом. И лично мне непонятно, почему она ушла из отдела, не сообщив об этом своим коллегам.

Колле пришло в голову лишь одно приемлемое объяснение: Соньер написал этот цифровой код на полу в надежде, что Фаш тут же задействует в расследовании криптографов, а стало быть, и его внучку. Так, может, и остальная часть послания есть не что иное, как способ передать ей какие-то сведения? Если да, то какие? И при чем здесь Лэнгдон?

Но не успел Колле хорошенько поразмыслить об этом, как тишину музея взорвал вой сирены. Где-то в недрах Большой галереи сработала сигнализация.

— Тревога! — крикнул один из агентов, сверившись с показателями приборов. — В Большой галерее! В мужском туалете!