Весь Дэвид Болдаччи в одном томе
Шрифт:
— Я как раз подхожу к этому, мистер Роби. — Ди Карло нахмурилась.
— Извините, мэм. Продолжайте. — Роби устроился поудобнее, полностью сфокусировав внимание на собеседнице.
— Когда ей было шестнадцать, Рил совершила нечто такое, что привело к ее включению в программу защиты свидетелей.
— Что? — удивился Роби.
— Стала информатором, доносившим на неонацистскую группу, планировавшую массированный антиправительственный удар.
— Как это удалось шестнадцатилетней девушке?
— У одних из ее приемных родителей был брат,
— И Бюро ей позволило?!
— Я понимаю, что это выглядит из ряда вон. Но я читала рапорт спецагента, стоявшего во главе расследования, по поводу негласной встречи с Рил. Он не мог поверить, что ей всего шестнадцать. Не только по виду. В его записях говорится, что впечатление было, будто беседуешь с закаленным в боях ветераном. Девушка была непоколебима. У нее имелось объяснение на любой случай. Что бы ни обрушивало на нее Бюро, она все парировала. Она искренне хотела пригвоздить этих типов.
— Из-за своего старика? И матери?
— Полагаю, и это тоже. Но когда имеешь дело с Рил, уверенности не питаешь никогда и ни в чем. Она стремится к целям, очевидным только ей.
— Значит, она помогла накрыть неонацистов?
— Больше того, прикончила одного из них. Уже после того, как отобрала у него оружие.
— В шестнадцать лет?
— Ну, к тому времени ей было уже семнадцать. На внедрение в организацию у нее ушел целый год. Она завоевывала их доверие, готовила им еду, сочиняла их омерзительные ненавистнические листовки, стирала их грязную форму. А под конец уже помогала в планировании главного удара. И, разумеется, сливала в Бюро все подробности.
— Мне на ум приходит лишь горстка агентов-нелегалов из ФБР, провернувших нечто подобное. И ни один из них не был подростком.
— Когда они предприняли атаку, Бюро с войсками было наготове. Но без боя все равно не обошлось. Человек, убитый Рил, как раз подстроил засаду на нескольких агентов ФБР. Она спасла им жизнь.
— И была передана под защиту свидетелей?
— Эта неонацистская организация — настоящий лабиринт на территории нашей страны. У нее длинные руки. С помощью Рил удалось частично ликвидировать ее, но монстр еще жив.
— А как же она из защиты свидетелей попала в агентство?
— От Бюро мы узнали, что сделала Рил. Мы сочли, что она обладает набором талантов, терять которые жаль. Вдобавок мы могли защитить ее ничуть не хуже федеральных маршалов. И на новой работе она станет невидимкой. Новая личность, все время в разъездах, приобретет навыки самозащиты, так что добраться до нее и убить будет нелегко для каждого, даже для скинхедов. Мы обратились к Рил с предложением работать на нас. Она приняла его не раздумывая. Без задних мыслей. Мы потратили годы на ее обучение и подготовку. Как и на ваши.
— Это действительно
Несколько секунд Ди Карло хранила молчание.
— Не так уж сильно отличающимся от вашего пути к нам, мистер Роби.
— Сейчас речь не обо мне, а о ней. И, судя по тому, что вы только что рассказали, искать Рил можно отправляться на все четыре стороны.
— Поясните, — озадаченно воззрилась на него Ди Карло.
— Как я понимаю, из-за травмирующих переживаний детства вы подвергли ее ряду психологических тестов, чтобы проверить, отвечает ли ее психика профессиональным требованиям?
— Да, и она выдержала их с блеском.
— Либо потому, что психика у нее в полном порядке, либо потому, что она великая лгунья.
— Она и есть великая лгунья. Дурачила скинхедов больше года.
— А это говорит о ее патриотизме, что возвращает нас к вопросу, почему она обратилась против нас. Выходит, либо что-то случилось и ею движут какие-то пока неведомые нам причины, либо Рил переметнулась традиционным образом, откуда следует, что она дурачила всех вас и вовсе не была такой патриоткой, какой вы ее считали.
— Я слежу за ходом вашей мысли.
— И хотя я благодарен за лучшее понимание ее предыстории, куда больше мне нужно знать о ее заданиях за последние два года.
— Почему два года?
— Для меня это крайний срок, в течение которого она могла что-то вынашивать в себе, строя планы исполнения своего фортеля. Это лишь в случае, если она не переметнулась в традиционном смысле, то бишь просто из-за денег.
— Ни за что не поверю, что Джессика на такое способна.
Вскинув голову, Роби уставился прямо на нее.
— А насчет меня вы в такое поверили бы?
— Вас я знаю не настолько хорошо, как ее.
— Факт в том, мэм, что по-настоящему вы не знаете ни меня, ни ее. Вот почему люди вроде Рил и меня так хороши в своем деле. И почему вы обращаете на нас внимание. Если детство у тебя было нормальное, таким, как мы, не станешь. Мы не ребятишки, которых дома дожидаются мамаши-домохозяйки в бусиках, пекущие пироги и наливающие молочка после школы.
— Это я понимаю.
— Пока не докажут, что я не прав, я буду исходить из предположения, что Джессика Рил поступает так вне связи с подкупом. А чтобы лучше это понимать, мне нужно знать, во что она была замешана за последние два года.
— Как я понимаю, вам предоставили ее личное дело.
— Я требую все ее личное дело. А не только отредактированное.
Ди Карло будто громом поразило.
— Что вы имеете в виду?
— Файлы, которые мне дали, прошли цензуру. Часть информации вымарана. Есть купюры в хронологии. Чтобы сделать свое дело, мне нужна полная картина. — Роби помолчал, но решил все-таки сказать: — Да и с местами преступлений мудрили. Кое-что убрали. Но не полиция. Наши. Мне надо знать, что забрали и почему.