Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Ты и сам ему рассказал парочку.
— Да? — и Престон задумался, пытаясь вспомнить, что же он растрепал этому малышу Олбрайту. — Да что же, черт возьми, я мог рассказать-то этому Арни?
— Ну, не знаю. Что-то личное рассказывал, когда вы оба были навеселе. Может он и не вспомнил ничего потом. Но, знаешь, мне показалось, что он зачастил к тебе, именно чтобы напоить и расколоть.
— Расколоть? Меня?! Не глупи! Арни Олбрайт был таким же неумехой как и тот инструктор по дайвингу, которого ты мне подсунул.
— Если ты вернёшься к нему, он тебя утопит.
—
— Потому что идти ему было некуда, как и тебе.
— Платные компаньоны не прерывают своих нанимателей. Он возвращался ко мне потому что в его маленьком сереньком мозге теплилась надежда что однажды он поднимется до одного со мной уровня. Так забавно было за ним наблюдать — косноязычный, с красным курносым носом в попытке найти остроумный ответ.
— И не находил.
— Могу заверить — да. Где бы он сейчас не был, вернулся в город, мне вот интересно — хоть иногда он вспоминает меня?
5
Дортмундер пришел на пять минут раньше, и Келп опоздал на cтолько же, все как обычно. Вообще-то Дортмундер знал, что загаженная квартирка Арни находится на втором этаже, и что окна не выходят на эту улицу, а смотрят на невзрачную вентиляционную шахту с обратной стороны. В любом случае здесь, на Западной 89-ой между Бродвеем и Вест-Энд Авеню он чувствовал себя словно на ладони — а вдруг Арни как-нибудь через окна другой квартиры выглянет и увидит, что Дортмундер торчит тут и вовсе не спешит к нему в гости?
И вот, наконец, появился Келп. Он шел по улице насвистывая, руки в карманах простеньких хлопковых штанов, в голубой футболке-поло с бледным рисунком пантеры на груди слева — видимо Анна Мари срезала лейбл производителя.
— Давно ждешь? — поинтересовался Келп.
— Нет, только что подошел, — решил не давать дружку повода позлорадствовать Дортмундер. — Пойдем.
Он повернулся уже к дому, но Келп возразил:
— Не хочешь сначала обсудить все?
— Что обсудить? — не понял Дортмундер.
— Ну, типа, каков план или цель нашего похода.
— Энди, он еще нам ничего не предложил. Мы обсудим все после того, как будет что обсуждать. Ты просто будь рядом. Пошли уже.
Дортмундер вновь двинулся к подъезду, и в этот раз последовал за ним. Первый этаж в доме занимал магазинчик, торгующий видео играми и увешанный сногсшибающими плакатами со сценами насилия и секса. Входом же в здание служил незаметный проход слева. Они протиснулись сквозь толпу, и Дортмундер нажал кнопку напротив замызганной карточки с фамилией Олбрайт. Затем, устало взглянул на зарешеченное отверстие динамика, уже зная что за этим последует.
— Дортмундер? — проскрипел динамик.
— Так точно, — желал бы он отрицать, но увы не мог, и отвратительный металлический лязг указал им, что дверь открыта. Внутри узкого коридорчика, замусоренного ветхими остатками макулатуры, была крутая лестница на второй этаж, где торчал и глазел на них Арни Олбрайт собственной персоной, изображая на лице гримасу, как он вероятно сам думал, похожую на радушную улыбку.
— Так, вы,
— Я так и знал, что он про меня и не думал! — пробурчал Келп, когда они поднялись на второй этаж. Дортмундер не удостоил его ответом.
Арни повернулся к открытой двери своей квартиры со словами:
— Ладно, заходите уже. Только на меня не пяльтесь, я все еще похож по цвету на армейские штаны.
По правде говоря, выглядел он даже хуже. Загар лег на белую Кожу истинного горожанина словно макияж, что делают покойникам в мертвецкой. Если вдруг кому интересно станет поглядеть как будет Арни Олбрайт выглядеть в гробу — то вот он шанс. Во всем остальном он не изменился — такой же седой, сварливый старик с носом, похожим на причудливый корень дерева. Одет он был в футболку с принтом кинофестиваля Сохо, ярко-голубые шорты и кожаные шлепанцы, видимо сделанные из того же дерева, что и его нос. Его квартирка с маленькими комнатками, небольшим количеством мебели и большими окнами с видом на вентиляционную шахту, в основном была декорирована его коллекцией календарей. Все стены украшали всевозможные январи разных лет вперемешку с длинноногими девушками, хрустальными ручьями, милыми котятами и классическими машинами. Среди них встречались и некомплекты, как называл их сам Арни — календари, начинавшиеся с июня или сентября.
— Садитесь за стол у окна. Только здесь не слышно этого запаха, — предложил им хозяин дома. Так что они уселись по разные стороны кухонного стола, заклеенного некомплектами, и Арни тоже придвинул стул для себя.
— Не так уж тут и воняет, Арни, — заявил Дортмундер.
— Здесь — нет. А ты бы в спальне понюхал! Давайте-ка я вам про свою реабилитацию расскажу.
— Конечно, если хочешь.
— Ты такое называешь предысторией, — пояснил ему Арни. — Я туда и поехал-то из-за того, что моя обожаемая родня вполне ясно дала понять, что альтернативой может быть только внезапная смерть. Уж поверьте, не то, чего пожелаешь ближнему своему.
— Жаль это слышать, — посочувствовал Дортмундер.
— Во-первых, там солнце, — и Арни безотчетно поскреб свою цвета сурового полотна руку. — Его прелести переоценивают. Смотреть на него невозможно, сбежать от него некуда и от него все чешется. Ну, я по крайней мере, чешусь. Еще там океан.
— Слышал, ты там на острове был, — вставил Келп.
— Был, прости Господи. Куда не пойдешь — десять футов и — бульк! Но, вот чего я никогда не понимал в океане… Вот вы думаете это вода, но это не вода.
Келп заинтересованно спросил:
— Не вода?
— Это выглядит как вода, звучит как вода. — Арни пригнулся к ним, и прошептал: — Это соль.
— Ну, конечно, это же соленая вода, — подтвердил Келп.
— Забудь про воду. Это соль! — Арни состроил рожу, отчего сделался еще страшней. — Фу! Не знаю, сколько мне надо было выдуть пива, чтобы избавиться от этого мерзкого привкуса во рту. Потом мне сказали, что, мол, не надо пить столько пива на солнце, что лучше выпить Маргариту. Я выпил Маргариту, а она тоже соленая! Издеваетесь?! Там все соленое. Можно сморщиться как мумия!