Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Через час после встречи на озере дорога, по которой шагал Джон со своими новыми спутниками, начала подниматься к перевалу в конце ущелья. Воздух на дороге был горячим и неподвижным, солнечный свет отражался от листвы у дороги, бросал блики от минералов на скалистых стенах по обе стороны.
Херити смотрел на три спины идущих впереди него людей, думая о том, как легко было бы избавиться от них — одна короткая очередь из автомата, который лежит в его рюкзаке. Хотя, наверное, кто-нибудь услышит. И кроме того, останутся тела, которые могут найти люди Кевина. Грязный сукин сын, этот Кевин. Из всех типов ирландцев Кевин
Джон, оглядываясь на Херити, думал о том, какую странную молчащую группу они составляют: мальчик, который не может говорить, священник, принимающий решения, не обсуждая их, и этот Херити сзади — опасный человек, погруженный в угрюмое одиночество, из которого только его мрачные глаза испытующе выглядывают на окружающий ландшафт. Что-то в Херити беспокоило О'Нейла-Который-Внутри, досаждая Джону нежелательными вспышками чуждых воспоминаний, картинами, которые лучше не вспоминать, чтобы они не вызвали воплей. Чтобы отвлечься, он взглянул на священника и обнаружил у того дикий взгляд в неподвижных глазах. Джон первым отводил глаза, заглушая в себе всплеск ярости на этого священника, этого Фланнери. Узнать этот тип священника было легко — человек, который рано в своей жизни открыл неистовство и власть в абсолютно надменной вере. Да, это был Фланнери. Он завернулся в свою веру, как в плащ, надел ее, как броню… и теперь… теперь его броня пробита.
Джон снова взглянул на священника и обнаружил, что тот смотрит назад на Херити.
Здесь помощи не получить, священник!
Легко было догадаться, что делал Фланнери: он был занят отчаянным ремонтом своей брони. Жизнь его вытекала через пробоины, и он цеплялся за старую самоуверенность, пытаясь приставить обломки на старое место, стараясь восстановить броню, за которой он может стоять, не соприкасаясь с внешним миром, пока остальные приплясывают под его стоны. Он был, как девственница, идущая на компромисс, и в нем было нечто тайное и грязное.
Джон взглянул вниз на мальчика. Где его мать? Наверное, мертва. Мертва так же, как Мери и близнецы.
Отец Майкл, видя, как Джон смотрит на мальчика, спросил: «Как вы попали в Ирландию, мистер О'Доннел?»
Имя как будто привело его в чувство, установив в нем сердечный тон, который, как он знал, сработает в данной ситуации лучше всего. «Называйте меня Джоном».
— Это хорошее имя, Джон, — сказал отец Майкл.
Джон услышал, как Херити ускоряет шаги, догоняя их.
— Я попал в Ирландию… — сказал Джон, — ну что ж, это долгая история.
— У нас уйма времени, — сказал Херити справа от Джона. Они шли теперь все четверо шеренгой по поднимающейся дороге.
Джон подумал, потом начал свою историю с того момента, когда катер с военного корабля высадил его в заливе вблизи Кинсейла.
— Они раздели вас догола и бросили умирать на дороге? —
— Они оставили его в живых, — сказал Херити.
— Они извлекают выгоду из наших печалей, — сказал отец Майкл.
Этот отвлеченный елейный тон вызвал у Джона раздражение.
Он спросил:
— Люди с военных кораблей появляются в Кинсейле регулярно?
— Они присылают продукты и боеприпасы на управляемых лодках, которые они потом топят. Пляжные Мальчики за это охраняют наше побережье, не позволяя никому покинуть страну.
— А что еще они могут сделать? — спросил Херити. — Вы хотите отправить это безумие в другие страны? Вы, человек, принявший духовный сан!
— Я не это имел в виду, Джозеф Херити, и ты знаешь это!
— Значит, вы думаете, что наше побережье не надо патрулировать?
— Они это делают, но я не нахожу в этом ничего приятного. И я бы предоставил таким, как мистер О'Доннел, более сердечный прием, чем тот, который он описывает. — Отец Майкл с сожалением покивал головой. — Это все из-за ИРА.
— О чем вы говорите? — спросил Джон. Он чувствовал, что у него сильнее забилось сердце. Ему казалось, что к его лицу прилила кровь и бросило в жар.
Отец Майкл сказал:
— Финн Садал, наши Пляжные Мальчики, все они в основном из ИРА. Они так легко приспособились к ситуации, что я думаю, не всегда ли они пользовались нашим горем?
— Некоторые бы убили вас и за менее обидные слова, — сказал Херити.
— И вы тоже, мистер Херити? — спросил отец Майкл. Он испытующе взглянул на Херити.
— Ну вот, святой отец, — сказал Херити ровным успокаивающим тоном. — Я просто предупредил вас. Следите за своим языком, приятель.
Мальчик, который смотрел с одного говорящего на другого во время этого обмена репликами с бесстрастным лицом, вдруг отскочил к обочине дороги. Здесь он поднял камень и швырнул его вниз в деревья у конца озера. Когда камень исчез в листве, с деревьев поднялась туча грачей. Воздух наполнился резкими криками птиц, которые взвились черной спиралью и вытянулись в линию, направляясь на юг через озеро.
— Вот вам Ирландия, — сказал отец Майкл. — Крики и вопли, когда нас побеспокоят, потом мы снимаемся и идем в другое место ждать новых неприятностей.
— Значит, у вас нет правительства? — спросил Джон.
— О, все это есть, — сказал отец Майкл. — Но реальная сила у армии, а это означает власть штыков.
Мальчик вернулся к отцу Майклу, где он снова занял свою позицию, шагая сбоку, как будто никуда и не уходил. Его лицо было безмятежно. Джон подумал, что, может быть, мальчик глухой… но нет. Он выполнял устные приказы.
— Боюсь, что здесь всегда была власть штыков, — сказал отец Майкл. — Ничего не изменилось.
— А Пляжные Мальчики являются частью правительства? — спросил Джон. Он чувствовал, как О'Нейл-Внутри ждет ответа.
— У них есть винтовки, — сказал отец Майкл. — И у них есть свои люди в высших эшелонах власти.
Херити сказал:
— Нет, некоторые вещи изменились, священник. Некоторые вещи изменились очень сильно.
— Да, это факт, я согласен, — сказал отец Майкл. — Мы вернулись к феодальным временам. А также к тщетности существования, если вы понимаете, что я имею в виду.