Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Звезды снова исчезли, послышалось рычание следующего охотника. Второй тигр, не обращая внимания на судьбу своего предшественника, пытался проникнуть в расщелину.
— Какие они упорные, — заметил Лето.
— Одного ты точно убил, — сказала Ганима. — Послушай! Вой и конвульсии внизу постепенно затихали, но сверху тяжкой громадиной навис другой тигр, закрывая собой звездное небо.
Лето вложил клинок в ножны и коснулся руки Ганимы.
— Дай мне свой нож. Нужен свежий яд, чтобы наверняка покончить и с этим.
— Ты не думаешь, что у них есть
— Вряд ли, лазанские тигры охотятся парами.
— Так же, как мы, — горько пошутила девочка.
— Да, так же, как мы, — согласился Лето. Ощупав протянутый ему рукояткой вперед нож, мальчик крепко взял ее в руку и снова начал осторожное движение верх. Он тянулся и тянулся, не встречая цели. Вот Лето уже приподнялся до опасной черты. Лето опять присел, решив отложить попытку.
— Ты не можешь до него дотянуться? — спросила Ганима.
— Он ведет себя не так, как первый.
— Но он все еще здесь. Ты чувствуешь запах?
Лето попытался проглотить слюну — в горле пересохло от волнения. В нос ударил гнилостный, отдающий мускусом запах дикой кошки. Звезд не было видно по-прежнему. Первой кошки больше не было слышно. Яд ножа сделал свое дело.
— Думаю, что мне придется встать, — сказал Лето.
— Нет!
— Его надо поддразнить, чтобы ударить ножом.
— Да, но мы договорились, что если один из нас будет ранен, то…
— Ранена ты, значит, ты и вернешься.
— Но если ты получишь серьезную рану, то я не смогу тебя покинуть.
— Ты можешь предложить лучший вариант?
— Отдай мне мой нож.
— А твоя нога?
— Я вполне могу стоять на здоровой.
— Этот зверь может снести тебе голову одним ударом. Может быть, пистолет…
— Если с кошками человек, то он услышит выстрел и поймет, что мы готовы ко всему.
— Я не хочу, чтобы ты рисковала!
— Кто бы ни был там снаружи, он не должен знать, что у нас есть пистолеты. Пока не должен, — она нежно прикоснулась к его плечу. — Я буду осторожна, пригну голову.
Лето молчал, и Ганима снова заговорила.
— Ты же понимаешь, что именно я должна это сделать. Отдай нож.
Лето неохотно подчинился. Нащупав в темноте руку сестры, он вложил в нее рукоять ножа. Решение Ганимы было логичным, но все чувства Лето восставали против такой логики.
Он почувствовал, как Ганима отодвинулась в сторону, услышал шорох песчинок на ее одежде. Девочка слегка застонала, и Лето понял, что она встала. Будь осторожна! подумал он. Он был уже готов стащить ее вниз и настоять на применении пистолета. Но это могло стать предупреждающим сигналом для человека, который прячется где-то у скал. И что тогда? Они окажутся запертыми в этой ловушке с подстерегающим их снаружи раненым тигром.
Ганима сделала глубокий вдох и прижалась спиной к стенке расщелины. Все надо сделать быстро, подумала она. Она протянула вперед руку с ножом. В том месте левой ноги, куда дотянулась лапа тигра, пульсировала сильная боль.
Ганима осторожно потянула носом воздух. Теплое звериное дыхание доносилось слева. Она мысленно успокоила себя, сделала глубокий вдох и закричала: «Таква!» Это был старинный фрименский боевой клич, смысл которого был обозначен в самых древних легендах: «Цена свободы!» С этим кликом девочка выбросила вперед и вверх руку с ножом. Когтистая лапа ударила ее по руке прежде, чем клинок вонзился в звериную плоть. За то короткое мгновение, пока боль не стала нестерпимой, а кисть не онемела, Ганима успела ткнуть ножом вперед, поразив кошку. Клинок выпал из одеревеневших пальцев, но зато в расщелину стали снова видны звезды. Корчившееся в муках тело второго тигра покатилось вниз. Потом наступила мертвая тишина.
— Он задел мне руку, — сказала Ганима, пытаясь обмотать предплечье полой накидки.
— Сильно?
— Думаю, да. Я совершенно не чувствую кисть.
— Сейчас я зажгу свет и…
— Сначала давай накроемся.
— Я быстро.
Она услышала, как он достает из корзины фримпакет, разворачивает тент, прижимая его к стенкам убежища. Лето так спешил, что не стал пользоваться влагоуловителем.
— Мой нож лежит с этой стороны, — сказала Ганима. — Я чувствую его коленом.
— Пусть полежит.
Лето зажег походную лампу. Яркий свет заставил Ганиму зажмуриться. Лето поставил лампу на песок и ахнул, увидев рану сестры. Коготь разорвал кожу и плоть от локтя до самой кисти. Рана вилась по руке спиралью, повторив вращательное движение, которое Ганима сделала, вонзая нож в лапу тигра.
Она взглянула на свою руку, закрыла глаза и принялась, читать Литанию против страха.
Лето с радостью последовал бы примеру сестры, но взял себя в руки, отринул от себя эмоции и начал перевязывать рану. Надо было остановить кровотечение и одновременно сделать перевязку неумело и неуклюже, чтобы создать впечатление, будто Ганима перевязывала себя сама. Он даже заставил ее саму завязать узел, держа один конец бинта свободной рукой, а другой зажав зубами.
— Теперь давай займемся ногой, — сказал он.
Ганима повернулась, чтобы показать брату другую рану. Она оказалась сущим пустяком по сравнению с первой: два мелких пореза вдоль икры. Правда, раны продолжали кровоточить. Лето очистил их поверхность, перевязал и прикрыл повязку тканью костюма.
— В раны попало немного песка, — сказал он. — Обработай их как следует, когда вернешься домой.
— Песок в наших ранах, — нараспев протянула Ганима. — Старая фрименская история.
Лето натянуто улыбнулся и сел. Ганима глубоко вздохнула.