Весь Гамильтон Эдмонд в одном томе
Шрифт:
Он изучил, да! Он знал теперь, что древний образ жизни, которого придерживались в Л'лане, вовсе не был странным. Не более странен, чем тот, во внешнем мире, жесткой неистовости людей-хозяев — и порабощенных зверей. Что было гораздо более странным.
Он никогда не вернется в тот мир, домой, понимал Нельсон. Он не сможет вспоминать Л'лан вновь и вновь, не разбивая свое сердце.
— Я хочу остаться, чтобы помогать защищать Л'лан от проникновений внешнего мира! — сказал он. — Я хочу остаться с тобой, Ншара!
Глаза ее изучали его лицо.
— Я тоже хочу, чтобы
Затем, когда надежда и радость запели в ее сердце, она повернулась и послала свою мысль и голос своим друзьям:
— Клановые вожди, примем ли мы Эрика Нельсона в наше Братство?
Зеленые глаза Тарка сверкнули и огромный волк выступил вперед.
— Он сражался со мной плечом к плечу! От имени клана Волосатых, я объявляю его братом!
Вверх понесся вой, вырвавшийся из приветствующих глоток.
— У-у-у, брат!
Пришла быстрая и холодная мысль Эйя.
«Тарк правильно сказал. Крылатые принимают его!»
«И мой клан, — заявил Хатха. — Я видел, как он сражался в Аншане!»
Ншара глянула на тигра. Гримаса исказила лицо Кйора.
«Он почти убил некоторых из нас, — прорычал Кйор. — Но он пролил кровь за Руун. Кровью заплачено за кровь! Мы принимаем его!»
Ншара сжала руку Нельсона.
— Теперь пошли в Руун, клановые братья!
Они спустились вниз с холма в лучах восходящего солнца к темневшему лесу и жалкому городу, который вновь ожидал. Братство было всем для них и над их головами гремели крылья.
Молот Валькаров
Кто мог предположить, что обычная жизнь коммивояжера из Нью-Йорка измениться за несколько часов одного дня. Поездка Нейла Беннинга в родной город изменила всю ту жизнь, которую он считал своей. В небольшом городке в Небраске герой узнает, что он не Нейл Беннинг, а Кайл Валькар последний из рода повелителей Звездной Империи. Теперь героя ждет длинное путешествие, в конце которого он должен доказать всем, и особенно себе, что он достоин называться Валькаром и быть правителем Новой Империи.
Глава 1
Вы — обычный человек, нормальный индивидуум. Вы живете обычной жизнью в обычном мире. И вдруг за один день, за несколько часов одного дня, все вокруг вас рушится, расползается, как промокашка под дождем, и вы открываете, что шагнули прямо ОТСЮДА в бездонные черные глубины космоса, не имеющего ни начала, ни конца, ни одной знакомой истины-соломинки, за которую можно было бы зацепиться.
Именно это и случилось с Нейлом Бэннингом. Ему исполнился тридцать один год, он работал коммивояжером нью-йоркского издателя, был здоров, хорошо сложен и доволен своей работой. Он ел три раза в день, был недоволен налогами и временами подумывал о женитьбе. Но все это было до его поездки в Гринвилль.
Все
Он взглянул на голубую равнину неба с пятнышками облаков на ней, перевел взгляд на широкую, сонную главную улицу и улыбнулся. Ничего не изменилось. Такие городки, как Гринвилль, неподвластны времени.
Возле вокзала стояло одинокое такси. Водитель, скуластый молодой человек, с неописуемой кепкой на затылке, положил багаж Бэннинга в машину и спросил:
— В отель «Эксельсиор», мистер? Это лучший.
— Отвезите туда багаж. Я пройдусь пешком, — ответил Бэннинг.
Молодой человек посмотрел на него.
— В любом случае платите пятьдесят центов. Прогулка у вас выйдет длинная.
Бэннинг заплатил водителю.
— И все-таки я пойду пешком.
— Деньги ваши, мистер, — пожал плечами водитель, и машина отъехала.
Бэннинг зашагал по улице, а свежий ветер прерии трепал полы его пальто.
Бакалейная лавка, дом лесозаготовительной компании, железо-скобяные изделия старого Хортона, парикмахерская Дела Паркера. Тяжеловесный параллелепипед мэрии. На молочной закусочной появилась новая реклама — колоссальное изображение конусообразного стаканчика мороженного, а Хивэй-гараж стал больше, добавился участок, заполненный сельскохозяйственной техникой.
Бэннинг шел медленно, растягивая время. Встречные смотрели на него с открытым, дружелюбным любопытством жителей Среднего Запада, и он сам вглядывался в их лица, но ни одно не казалось знакомым. Да, десять лет отсутствия — это много. Однако должен же встретиться хоть один знакомый, должен же хоть кто-то поприветствовать его в родном городе! Десять лет — все-таки НЕ ТАК УЖ МНОГО.
Он повернул направо у здания старого банка и пошел вниз по Холлинз-стрит. Два больших, редко застроенных квартала. Дом-то, во всяком случае, должен стоять по-прежнему.
Дома не было.
Бэннинг остановился, огляделся по сторонам. Все верно. То же самое место и дома по обеим сторонам улицы точно такие, какими он запомнил их, но там, где должен был бы стоять дом его дяди, не было ничего, кроме заросшего сорняками пустыря.
«Сгорел, — подумал он. — Или перенесли на другое место.»
Но сам с беспокойством чувствовал, что здесь что-то не так. Дом не так-то просто стереть с лица земли. Всегда что-нибудь остается — груда булыжника в том месте, где засыпан подвал, контуры фундамента, следы старых дорожек, деревья и цветочные клумбы.
Здесь же ничего похожего — лишь заросший сорняками пустырь. Казалось, здесь никогда и не бывало ничего другого. Бэннинг огорчился — дом, в котором ты вырос, становится частью тебя самого, это центр вселенной твоего детства. Слишком много воспоминаний связано с ним, чтобы можно было легко смириться с потерей. Но кроме огорчения он чувствовал и недоумение, смешанное со странным беспокойством.