Весь Гамильтон Эдмонд в одном томе
Шрифт:
И вот он возвращается домой.
С парусиновой сумкой через плечо, он шаркающей походкой прошел вместе с остальной потрепанной толпой людей и человекоподобных через выход четвертого класса доковой части порта, подождал пока реле электронного сканера прокомпостирует его пропуск, не найдя черной отметки по этому номеру или отпечатков пальцев, не принадлежащих владельцу, после чего он свободно прошел в город — на грязные шумные улицы.
Он шел не спеша, вдыхая свежий воздух и всем существом впитывая этот земной и неземной мир, который всегда был для него более родным и домашним, чем настоящая родина.
Оставив далеко позади
Кеттрик улыбаясь продолжал брести в том же направлении.
По этим узким дорожкам более двадцати лет тому назад он гонял с золотокожими местными мальчишками, стыдясь своего темного загара и прямых черных волос. Потом мимо этих же цветников на крышах он бегал за золотокожими местными девчонками, на этот раз уже радуясь тому, что его экзотическая внешность иногда дает ему преимущество над здешними ухажерами. Его отец, Байрон Кеттрик, возглавлял первую торговую миссию землян в Хайдасе, и он так долго находился там, что его младший ребенок считал Землю местом ссылки. И когда Кеттрик старший и остальные члены семьи отправились обратно на Землю, Джонни Кеттрик пожелал им счастливого пути, получил лицензию на торговую деятельность и затерялся в этом дрейфующем архипелаге солнц. Настолько затерялся, что позабыл об определенных законах и ограничениях на инопланетную торговлю, может отчасти потому, что не считал себя инопланетянином. Именно это в сочетании с настойчивостью Секма и привели его к столь печальному концу.
И вот он снова дома.
Но не в безопасности.
Он вспомнил об этом внезапно, вздрогнув при виде группы людей, идущих впереди него к перекрестку двух улочек. Это была жилая часть города, и оборванцу, прибывшему сюда с Альдебарана было бы сложно объяснить, что он здесь делает, так далеко от территории порта, в такой час. Кеттрик спрятался в темной подворотне, пока группа не скрылась из виду. Потом он продолжил свой путь к последнему перекрестку и повернул на запад, полностью переключившись с воспоминаний в мир реальности.
На небе были три из пяти маленьких медных лун, они излучали неровный мерцающий свет. Кеттрик старался оставаться в тени. Деловая часть города, где улицы всю ночь кишели искателями удовольствий и развлечений, находилась в юго-восточной стороне. Здесь же было мало движения и почти никакого транспорта. Пешеходов больше не попадалось. Один раз ему пришлось вскочить на вершину стены и лежать там, пока какая-то машина не протарахтела прочь по узкой улочке. Верх машины был откинут, в ней сидели хохочущие и веселящиеся молодые
Кеттрик некоторое время постоял в темноте под какими-то декоративными деревьями. Он рассматривал дом. Сквозь ветки кустарника на крыше все еще пробивался свет, такой мягкий, что он только оттенял сверкание лун, не затмевая их мерцания. Ветерок с реки доносил аромат цветов, и ему даже послушались слабые голоса. Нахмурившись Кеттрик покачал головой. Было бы лучше если бы дом спал. Не кстати будет, если там полно гостей.
И все же ему нужно было исчезнуть с улиц города до наступления рассвета, иначе патруль арестует его. Кеттрик быстро шагнул в тень дома и прижался к стене, прислушиваясь.
Слышалось только два голоса, тихо разговаривавших на крыше в саду. Но слов слышно не было. Голоса были так далеко, что он даже не совсем узнавал их. Но один из них был женским, и его сердце бешено рванулось вперед.
Кеттрик пошел вдоль стены к служебному входу, который был открыт. Это должно было бы насторожить его, но он так горел нетерпением увидеть женщину на крыше, что просто тихо прокрался вовнутрь, закрыв за собой калитку. На вымощенной площадке за домом стояли две маленькие наземные машины. Стены окружали небольшие аккуратные строения для хранения инструмента и необходимых в домашнем хозяйстве предметов. Вездесущие деревья, высокие кустарники и ползущая вверх виноградная лоза создавали сгустки тени на темной поверхности стен. Не слышно ни звука, только ветерок и шепот голосов сверху.
Кеттрик спрятал свою сумку подальше в кусты и направился к каменной лестнице, ведущей из дворика на крышу.
На полпути туда Кеттрик услышал шуршащий шорох в тени и увидел замаячившие высокие тени, крепкие руки схватили его, оторвали от земли и бросили на камни, где он оставался лежать дрожа как ребенок в руках сильного взрослого человека. Он был раздавлен тяжестью опустившегося на него тела. Последовала короткая схватка, Кеттрик пытался словить ртом воздух, над ним нависли чьи-то силуэты с массивными плечами и гладкими головами. Он почувствовал запах сухой чистой шерсти. Послышалось тихое рычание и горло царапнули жесткие когти.
Кеттрик засмеялся.
— Хру-хру! — сказал он им на их языке. — Киту, Чай… Это Джонни. Джонни.
Ночную тень рассек яркий луч света. Почти ослепленный Кеттрик взглянул на два широких лица, склонившихся над ним, видя глаза, засветившиеся пониманием.
— Джонни?
На горле уже не чувствовалось острых когтей.
— Джонни! Джонни! — кричали они, обнажая белые зубы. Сильные руки снова подняли его, но теперь уже нежно и бережно. — Долго тебя не было, — сказал Чай. — Ты играть с нами, мы не забыть.
Киту укоризненно потряс Джонни.
— Ты пришел в темноте. Не похож на себя. Но запах тот же. Джонни!
— Тот же Джонни, — сказал он и погладил их с грубоватой лаской, как бывало, этих больших собак с тонкой дымчатой шерстью. Потом он поднял глаза и увидел двух людей, стоявших на каменных ступеньках и глядевших вниз.
Один был мужчина, золотокожий дарван с медными волосами. На нем был легкая летняя одежда, шорты, сандалии и тонкая рубашка, сквозь которую до пояса просвечивалось его гибкое тело. Его звали Сери Отку, он когда-то был партнером Кеттрика. В руках он держал дубинку.