Весь мир на блюдечке сметаны
Шрифт:
И бой начался! Не верьте тем, кто священнодействие банально зовет дракой, не правы они. Что могут понять беспокойные люди в красоте ритуалов кошачьего боя? Ровным счетом ничего или чуть меньше, не для них это, вот и весь сказ.
Ввиду давнего знакомства первый этап поединка — взаимные угрозы, оскорбления, пожелания и обещания пропустили. Это высказывалось не раз, и не за все уже сказанное противник успел ответить — так к чему городить новое?
Два визжащих белоснежных комка сошлись в поединке, тополиным пухом взметнулась белая шерсть, первые кровавые полосы прочертили на боках любовно наточенные когти. Меховой
Начало вышло не особо удачным. Чудо-кот был опрокинут, и только чудом сумел вывернуться. Об этом сейчас заливался соперник, пристально глядя в глаза. В сердце толкнулся страх — а ну как проиграет? Тот ведь сильнее, вон какой здоровый…
Только на цепи. А он, чудо-кот, свободен как ветер. Даже если проиграет, всегда можно сбежать. А вот ты куда денешься со своей цепью, приятель?
Правда, ошейник защищает глотку, он на этом и погорел, хотел выиграть одним красивым рывком и эту деталь упустил. Ничего, впредь умнее будет. Если инстинкты свое не возьмут, в бою ведь как — сначала кусаешь, потом бьешь, а потом думаешь.
Четвертый раунд поединка он начал сам. Противник со своей цепью дотянуться не мог. Хотя был соблазн — улечься чуть за гранью досягаемости и лениво смотреть, как враг беснуется на расстоянии вытянутой лапы. Но не стал, ему важнее честно победить. Или нечестно — как получится.
Цепь, главное не забыть о ней. А что, если использовать ее себе на пользу? Ведь подвижность она здорово ограничивает. Рискнем!
Пушистый напал одним длинным прыжком. В боях между собой коты так никогда не поступают, это прием мышиной охоты, но никак не благородного поединка. Просто потому, что в момент приземления боец крайне уязвим, достаточно откинуться на спину и встретить атаку всеми четырьмя лапами. Лишить противника равновесия, подмять под себя — и победа у тебя в зубах.
Противник отреагировал стандартно, как и ожидалось, упал на спину, не обратив внимания, что цепь натянута до предела. Неожиданный рывок, и его крутануло по полу, а сверху уже падал, словно коршун на цыпленка, чудо-кот, растопырив лапы с выпущенными когтями. Удар выбил дух из противника, оглушил его на несколько столь необходимых мгновений. Острые зубы сомкнулись на правой передней лапе, вопль боли сладостной музыкой коснулся слуха. Сейчас же отпрыгнул назад, избегая ответной атаки. Противника цепь не пустит, даже если попытается, но он не будет, уже почувствовал, что лапа повреждена серьезно. Интересно, он сам уже понимает, что проиграл? Ведь для победы ему достаточно покружить вокруг противника, изматывая ударами лап и не допуская ближнего боя, где у того могли бы появиться шансы. Никаких зубов, никаких задних лап! Подскок, удар с правой стороны, где у противника бессильно висит прокушенная лапа, и сразу назад.
Обычно в драке коты в такой ситуации поджимают хвост и удирают. Этот на цепи — удрать некуда. Ага, сообразил, попятился, забился в угол, готовится дорого продать обрывки своей шкуры. Больно надо! Чудо-кот демонстративно пометил чужую территорию, полакал молока из чужой миски (не очень-то и хотелось, но надо ведь показать, кто здесь главный). Обведя презрительным взглядом внезапно притихших котов, лениво двинулся
— Я вас научу мышей ловить! — бросил оскорбительно сородичам, за что был немедленно удостоен возмущенного мява и шипения. Ишь герой выискался, одного бойца победил, а куражу на весь город хватит. Наглец!
Коты дядьки Темногора, в немалом количестве присутствующие среди спортинвентаря, на бой взирали с полным равнодушием. Им хватало своих проблем — в кошачьем обличье колдодейство не получалось, а превратиться обратно они не могли, мешал установленный на стадионе запрет-камень. И он же мешал почувствовать присутствие живого артефакта, будь он сколь угодно близко — ведь потоки паверы были надежно перекрыты.
Дядька Темногор изрядно прокололся со своей идеей, человеку в зверином обличье выследить чудо-кота куда сложнее, чем в собственном, ведь пользоваться преимуществами нового тела он не умеет.
Кот, задрав хвост трубой, прошелся по залу, красуясь перед сородичами. Он как-то не задумывался над тем, сколько смертельных врагов себе наживает. Если кто из сегодняшних соседей его встретит — быть поединку не на смерть, а до победы.
Пушистый полакал еще молока из миски и рухнул на мягкую подстилку. Устал. Надо поспать, и подольше, подольше. А что еще делать, когда есть не хочется?
Глава 17
— Хорошие у тебя диковины, — одобрительно сказал Хреногор, разглядывая недоломанный гребешок. — Сам делал?
— Бабушкин, — сознался я. — Но я и сам умею, честно. Похуже, правда, но умею.
— Полезное уменье, — похвалил богатырь. — С таким в жизни не пропадешь. Хотя это как повезет. Знаешь, дядька ведун, жизнь так интересно устроена, что даже у самого тихого человека непременно есть шанс пропасть. А у иных — и два раза.
Оборотень хмыкнул. Необидно так, по-дружески. Что с того, что меньше дня знакомы? Вместе сражались, спину друг другу прикрывали, а это дорогого стоит.
— Башню-то рушить будешь? — спросил Эрл, счищая кинжалом кровь с плаща. Это он не подумал, прям у трупа некроманта перекинулся, вот и изгваздался весь.
— Не, — лениво сказал богатырь. — Это пусть местные сами. А то совсем лень заест, коль всю работу за них делать. Да и ведуна они обижали, и ладно бы за дело!
— Чуть не сожгли, да-да, — подтвердил я.
— Лет мне много, — сказал оборотень, удобно располагаясь на травке. — Богатырей перевидал всяких-разных — не счесть просто. А понять суть богатырскую так и не смог. Почему это за три моря — рукой подать, а до соседней деревни идти далеко? Если не за бражкой. Почему гору своротить — легко, а доспехи почистить — тяжко?
— Дык это… ну вот… да чего там…
— Подвигу душа радуется, — ответил я вместо богатыря, который все еще силился облечь свои мысли в слова. — А обыденность — душит. И вообще, от каких слов «Вселенная» произошло?
— Во, правильно сказал, — обрадовался Хреногор. — И красиво-то как, учись, дядька Эрл!
— Не понимаю все равно, — вздохнул оборотень и отвернулся.
— А сам что на одном месте не сидишь? — спросил я. — По миру бродишь, приключений ищешь?
— Скучно, — пожал плечами Эрл. — Но мне-то лень несвойственна, понимаешь? Малый труд, большой труд — если надо, иду и делаю.