Весь мир – театр. А люди?..
Шрифт:
— Нравится? — первой не выдержала тетка.
— Нет, не нравится, — сказала я, думая о сложившейся ситуации.
Хорошо, что ле Мор здесь, надеюсь, у Родстера не будет проблем с обыском в ванной. А паузы надо тянуть подлиннее, пусть у моего сообщника будет больше времени.
— Ничего, еще распробуешь, — хорошему тетиному настроению можно было только позавидовать. — Что ты хотела мне сказать?
— Вы теперь во все наши разговоры будете посвящать графа ле Мор?
— У меня нет секретов от будущего мужа.
— Даже так?
— Да,
Во время этой словесной перепалки, я смотрела на графа. Ни один мускул не дрогнул на его холеном красивом лице. Он еще не подал ни одной реплики, только неотрывно смотрел на меня, тщательно изучая нелепую букашку в моем лице. Я вздрогнула, мне с стало неуютно от его горящего взгляда. «Надо как-то разозлить его, — подумалось мне. — В подземелье граф был красноречив, не остановишь».
— А граф точно жениться на вас, тетя? Ведь мой Источник он уже получил. Не боитесь, что обманет?
Слова возымели действие! Еще какое! Граф презрительно усмехнулся, тетка вскинулась и противно зашипела:
— А вот это уже не твое дело, милочка. Не пошла бы ты… домой.
— Успокойся, Ви, — глубоким голосом проговорил ле Мор. — Змея злится. Пускай капает ядом, но если она все-таки пришла, давай сначала выслушаем ее и подумаем, можем ли мы что-то сделать для нее?
«Вот это поворот! И это после того, что они со мной сотворили? Я еще и змея? Право слово, с больной головы на здоровую. Все, Диана, давай уже поиграем! Как там Род говорил — «сломленная и жалкая»? Ну, хорошо, господа!»
Я начала сжиматься в размерах: втянула голову в плечи, подпустила дрожи в руки, опустила голову. И опять я увидела себя как бы со стороны: вот сидит несчастная девица, не знающая, куда поставить бокал с коньяком; вот у нее начинают дрожать губы, а дыхание сбивается, и она отчаянно пытается восстановить его. Закусила губу, несколько раз прерывисто вздохнула, на своих визави старалась не смотреть. Вдруг, раскусят? Тетка знает меня, как облупленную. Помоги мне, Господи! Несмело прокашлялась:
— Я ушла из театра, — начала я, — последний спектакль еле-еле отыграла. Вы были правы, граф — сил, которые у меня остались, не хватает на превращение и поддерживание личины. Я пью восстанавливающие настойки, но толку пока мало, и сколько времени пройдет до полного восстановления организма, неизвестно. Тетя, я никогда не делала вам плохого. Если честно, до сих пор не понимаю, за что вы со мной так? — Наконец, одинокая слеза повисла на моей реснице.
Тетка картинно выгнула брови и, явно рисуясь перед графом, протянула:
— Ди! Я же тебе объяснила. Ты жуткая эгоистка. Я, я, я.… А я? Я что, должна похоронить себя заживо в угоду тебе?
— Нет, тетя, простите, — я умоляюще сжала руки, и пока тетка не успела меня остановить, продолжила почти скороговоркой, — если бы я знала, что вы безответно были влюблены в папеньку, а он вас отверг…
Тетка
— Что? Решила меня уесть при будущем муже? Хочешь показать, что я никому не нужна? Не старайся. Твой папенька — скорее исключение из правил. Один эпизод ничего не значит, другие мои поклонники не обижались и бегали за мной толпами.
Я непроизвольно брезгливо сморщилась:
— Граф не хотел подбирать объедки за своим родным братом. Ну, конечно же, он будет более благосклонен к чужим людям…
Тетка истерически вскрикнула и, вскочив со стула, бросилась на меня. «Ах, Родстер! Найди хоть, что-нибудь ценное! Тут у нас женские бои намечаются! Если меня побьют (а графиня ле Шосс славилась своей тяжелой рукой), мне хотелось бы пострадать не зря! Я вскочила с кушетки, разбив бокал с остатками коньяка, забежала за нее. Тетка рвалась меня догнать. Вернер спокойно сидел в кресле, попивал коньяк и с интересом смотрел на нашу беготню. Я закричала:
— Вернер, я пришла насчет Дара! Уберите ее! Иначе, я сейчас уйду.
Вот тут граф ле Мор, наконец, вскочил, видно почувствовав свою выгоду. Он схватил графиню в объятья. Она, вырывалась как дикая кошка, пытаясь добраться до меня. Мне уже было не до игры! Убраться бы отсюда подобру-поздорову.
Я отдышалась. Вернер оглаживал графиню и что— то шептал ей на ушко. Она затихла, наконец, села в свое кресло, налила еще бокал коньяка, залпом осушила его и прошипела:
— Скажи спасибо графу, маленькая нахалка! Ни капли не жалею о том, что мы сделали с тобой. Чтоб тебе пусто было, святоша!
— Хотела извиниться за грубость, тетя, но теперь точно не буду. Нам, наверное, лучше пообщаться с вами, граф. Вы-то хоть не будете кидаться на меня? Вы разумный человек… надеюсь… И не будете отказываться от своей выгоды.
Ле Мор сделал приглашающий жест в сторону кушетки, опустился в свое кресло, и, как ни в чем не бывало, произнес:
— Мы слушаем вас, Диана.
Вот тут мозги мои заскрипели. Что им говорить? Я понадеялась на «авось», думала, что просто поболтаю о том, о сем, и на этом благополучно завершу свою миссию, но сейчас понятно уже, что разговор зашел в тупик. Времени с начала моего визита прошло катастрофически мало, паузу придется чем— то заполнять, поэтому я и предложила Вернеру тему, которая явно заинтересует его.
— Я готова с вами обсудить передачу моего Дара.
— Не верь ей Вернер. Эта негодяйка что-то придумала, — зло бросила тетка.
— Да, — я постаралась говорить как можно спокойнее и весомее. — Я придумала, как нам разойтись к всеобщей выгоде.
— Говорите же, не смущайтесь, я всегда открыт для взаимовыгодных соглашений, — граф сегодня был «душкой».
Я глубоко вздохнула и, стараясь говорить как можно более искренне, начала:
— Я хочу быть актрисой. Ни деньги, ни замужество меня не интересуют. Вы знаете об этом тетушка, я не лгу.