Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
И она разрыдалась.
— Она совсем как я, только в худшем варианте, — пояснила Джулия. — Видит множество вариантов — большинство, учитывая текущую ситуацию, довольно мрачные — и поступает соответственно.
— Неожиданный для тебя уровень самоанализа, Джулия, — заметила Мойра.
— Ты и понятия не имеешь о моем уровне самоанализа, — отрезала та. — Большую часть жизни я провела в состоянии клинической депрессии. Одно время принимала лекарства. Потом прекратила. Прекратила потому, что лекарства делали меня дурой, и я решила — пусть лучше мне будет плохо, но дурой я не буду. Я — это я.
— В определенной
— Ты меня прекрасно слышала, — ответила Джулия. — И всем вам теперь известно, какое я приняла решение. Страдать, раз от этого есть польза. Общество погибнет, если в нем не будет таких, кто, подобно мне, видит разные сценарии. Позволяет им разыгрываться без ограничений у себя в голове. Предвидит наихудшие варианты. И принимает меры, чтобы до них не дошло. Если цена всего этого — цена того, что твоя голова переполнена мрачными предчувствиями, — страдание, то так тому и быть.
— И ты хочешь такого для своего потомства?
— Разумеется, нет, — сказала Джулия. — Если бы только была возможность получить одно без другого — дар предвидения без боли, — я бы ни секунды не колебалась.
— Людей с такой ментальностью нам нужно совсем немного, — заметила Фекла. — Если перебрать, будет Советский Союз.
— Мне сорок семь, — сказала Джулия. — Если повезет, я рожу еще одного. Остальные могут штамповать детей лет двадцать. Сами посчитайте соотношение.
— Поразительно — мы уже соревнование устроили, — простонала Камила. — Простите, что я вообще завела этот разговор.
Тут общее внимание привлек резкий стук.
Все повернулись к окну «банана». Оно было не слишком большим — размером с тарелку. Последние три года по другую его сторону был лишь лед, так что о его существовании успели забыть. Однако сейчас сквозь окно был отчетливо виден окружающий пейзаж — что, впрочем, скорее способствовало головокружению.
За окном была Дина, пристегнувшаяся к вращающемуся тору. Она надела скафандр и вышла наружу через шлюз.
Убедившись, что привлекла к себе внимание, она прилепила к стеклу небольшой предмет: комок чего-то вроде пластилина, к которому крепились провода и электронное устройство. Дина нажала на устройстве кнопку, и его экран начал обратный отсчет десятиминутного интервала времени.
Аида звонко расхохоталась и захлопала в ладоши.
— Что она такое вытворяет? — спросила Джулия.
— Это взрывное устройство, — объяснила Айви. — Которое убьет нас всех через десять минут, если она его не уберет.
Обернувшись, Айви обвела взглядом комнату.
— И чего она добивается? — потребовала Джулия.
— Думается, моя подруга имеет в виду, что если мы не в состоянии прийти к решению за десять минут, человечество не заслуживает того, чтобы существовать и дальше, — объяснила Айви.
Примерно полминуты все молчали, потом заговорила Мойра:
— Как насчет такого: каждая женщина сама решает, что будет с ее яйцеклетками.
Не услышав возражений, она продолжила:
— Давайте я все же проговорю, чтобы всем было ясно. Если речь о настоящей болезни — которая значится в литературе, которую официально считает болезнью медицина, — я ее вылечу. Неважно, телесная она или душевная. Неважно, сколько таких заболеваний
— Бесплатное что? — спросила Фекла.
— Изменение — улучшение — по вашему выбору, я применю его к геному оплодотворенной яйцеклетки, из которой получится ваш ребенок. И только ваш. Других никто заставлять не вправе. Поэтому, Камила, если ты считаешь, что для улучшения человечества следует избавить его от агрессии, я изучу научную литературу и найду способ добиться этого генетическим путем. То же относится ко всем остальным и к их идеям насчет того, как улучшить человечество. За собственных детей все решают сами.
Все задумались, осторожно переглядываясь, прикидывая чужую реакцию.
Айви глянула на таймер:
— У кого-нибудь есть вопросы? Осталось восемь минут.
— Думаю, нам столько не понадобится, — сказала Луиза.
Айви посмотрела в глаза каждой по очереди, потом перевела взгляд на окно и подняла большой палец.
Глаза Дины, видимые сквозь два стекла — оконное и куполообразного шлема скафандра, — повернулись к пальцу Айви. Она кивнула.
Мойра улыбнулась и тоже подняла большой палец. Что также было отмечено Диной.
Потом Фекла. Потом Луиза, Камила, Джулия.
Все взоры обратились на Аиду. Которая опустила глаза. По сути, она всегда была скромной.
— Да мне-то что, — пробормотала она.
— Ты должна показать ей, что проголосовала, — сказала Айви.
— Серьезно? Ты хочешь сказать, что я могу единолично уничтожить человечество, просто не подняв большой палец в ближайшие семь минут?
Фекла вытащила из кармана комбинезона нож и выщелкнула лезвие. Размахивать им она не стала, просто сделала вид, что чистит себе ногти.
— Или так, — заметила она, — или народонаселение внезапно уменьшается с восьми до семи человек, которые принимают единогласное решение.
Усмехнувшись, Аида выбросила вперед руку, большим пальцем вниз.
— Объявляю проклятие! — заявила она.
Луиза громко вздохнула.
— Это не мое проклятие. И оно падет не на ваших детей. Нет. Я не настолько злобная, как вы все думаете. Это ваше проклятие, вы его сотворили, собираясь делать то, что задумали. И падет оно на моих детей. Я-то знаю. Я вижу, что будет. Ведь это я плохая. Каннибал. Та, с кем никто не хочет знаться. Мои дети, что бы я для них ни выбрала, всегда будут отличаться от ваших. Потому что вы должны понимать. Вы только что решили создать новые расы. Семь новых рас. Они разделятся навсегда и будут отличаться друг от друга точно так же, как ты, Мойра, отличаешься от Айви. Они никогда не сольются в единую расу, так уж устроено человечество. Через тысячи и тысячи лет потомки вас шести будут смотреть на моих потомков и говорить: «Смотри-ка, дитя Аиды, каннибал, злой, проклятый!» Они перейдут на другую сторону улицы, сплюнут под ноги. Вот что вы сейчас сотворили своим решением. И я создам свое дитя — своих детей, у меня их будет много — такими, чтобы выдержать это проклятие. Пережить его. И победить!