Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Где ты научился так драться? — спросил Эйнштейн. — У тебя в предках были феклиты?
— В драке главное не умение, а настрой.
— Ну вот, а я застыл на месте, как истукан.
— Понимаешь, случается, что последствия решений, которые наши евы приняли пять тысяч лет назад, проявляются в самый неподходящий момент. В тебе генетически заложено держаться в стороне, наблюдать и анализировать.
— А ты был создан героем.
— Будь я героем, спас бы Меми.
— Этого вообще никто не ожидал! Та женщина будто с цепи сорвалась…
—
Тэ вздохнул и посмотрел в сторону лагеря, где диггеры занимались своими делами как ни в чем не бывало. Кто-то жарил на огне шашлыки из туши крупного травоядного, которого поймали в лесу. Тэ увидел среди них много детей младше десяти лет, но очень мало подростков. А еще чуть ли не каждая вторая женщина была беременна.
— Ну давай, Эйнштейн, прояви себя. Теперь, когда Дока нет, ты — единственный айвинец в нашем отряде. Что ты видишь?
Эйнштейн не был настроен на разговоры, поэтому Тэ решил подтолкнуть его:
— Я вижу резкий всплеск рождаемости.
Эйнштейн будто очнулся от транса и кивнул.
— Ты ни разу не встречал этих людей, — продолжал Тэ, — хотя твоя РКС всего лишь на противоположном склоне этих гор и твои соплеменники постоянно прочесывают эту местность.
— Шахта Руфуса Макуори дальше на север, — уточнил Эйнштейн. — И такое ощущение, что они вышли на поверхность совсем недавно.
— Если хочешь прикинуть, когда примерно, просто посмотри, сколько лет самому старшему ребенку.
— Но здешняя атмосфера была пригодна для дыхания последние лет триста! Чего они ждали?
Тэ мотнул головой в сторону лагеря диггеров, которые жарили мясо над грудой углей.
— Пропитания? — спросил Эйнштейн.
— Пропитания и топлива, — подтвердил Тэ. — С самого Каменного Ливня они жили в своей норе, питаясь… пещерным тофу, не знаю. Время от времени, должно быть, забирали пробу воздуха снаружи. Когда атмосфера стала пригодной для дыхания, они вышли и осмотрелись. Но вокруг все еще была пустыня, жить на ней было нельзя. Лишь недавно «ТерРеФорм» заселил эту часть Берингии животными, на которых не жалко потратить силы и энергию. Это стало для диггеров стартовым свистком — сигналом, что пора выйти наружу.
— И, очевидно, как можно быстрее начать плодиться.
— Очевидно. Итак, Эйнштейн, какой вывод ты можешь сделать о гендерной структуре их общества?
— Ну, для начала, у них не Ева, а, так сказать, Адам — Руфус. Так что их общество скорее пат… парт… парти…
— Патриархальное.
— Точно, спасибо. И так как женщины должны постоянно рожать…
— Можно сделать определенные выводы, — подытожил Тэ. — Но остается главный вопрос. Представь, что ты диггер. Так? Ты не дебил. Достаточно в ясную ночь высунуться из пещеры, посмотреть на юг — и увидишь обитаемое кольцо. Если понаблюдать подольше, то увидишь, как по нему курсирует Око, как по мере строительства зажигаются новые орбиталища. Естественно, нельзя не заметить, что среди облаков мелькают бола, над головой у тебя летают аппараты «ТерРеФорма»,
— Они знали, — сказал Эйнштейн. — С самого начала.
— Вот уже несколько веков, — кивнул Тэ. — Как только впервые вышли на поверхность.
— То есть все это время они знали, что в космосе живут миллиарды людей, и не пытались с нами связаться.
— Более того, они прятались! Ты, наверное, знаешь, что несколько десятилетий назад на поиски шахты Макуори отправили экспедицию. Ничего не нашли. Значит, диггеры сознательно решили не попадаться нам на глаза.
— Но почему?
— Вот и я спрашиваю. Страх? Гнев?
— Тот старик нас и правда ненавидит. «Трусы и беглецы» — вот кто мы для него.
— Нет, он нас так назвал, причем нарочито громко. Сдается мне, обращался он вовсе не к нам.
Эйнштейн кивнул.
— Я понял, к чему ты клонишь. Он говорил это для остальных?
— Если я вынужден ютиться в шахте, изо дня в день питаясь пещерным тофу, хотя знаю при этом, что на геосинхронке живет множество людей в гораздо лучших условиях, то мне нужен очень мощный стимул, чтобы спрятаться и не высовываться.
— Ты имеешь в виду, что-то вроде Духа или, как ее, идио…
— Идеологии, да — кивнул Тэ. — Чтоб тебя, почему я сразу об этом не догадался?
— О чем?
— Только навязчивая идея, массовая галлюцинация может объяснить их внезапный выход на поверхность.
— Док этого тоже не понял, — заметил Эйнштейн в попытке приободрить Тэ, но тут же укорил себя за то, что сказал плохо о погибшем родиче.
— Не понял… Итак, подытожим. Что же мы узнали об образе мышления этих людей?
— У них, как это говорится, потаенная обида…
Тэ кивнул.
— …и их вожакам очень важно сохранить доминирующее положение в стае. Что они и делали. Но тут появляется Док с этим «Сраптсманэром». С одной стороны, он хотел помириться, с другой — устыдить их за такое свинское поведение. Ход, наверное, приемлемый, но только если общаешься с людьми, которые воспитаны ладить и уживаться друг с другом.
— Вроде нас то есть. С теми, кто с древнейших времен был вынужден тесниться в космических орбиталищах.
— Однако они усмотрели в этом покушение на их власть в стае, поэтому повели себя так круто. Их цель — расчеловечить нас.
— Мы — инопланетяне, — подтвердил Тэ.
— Да, кровожадные монстры с выпученными глазами.
— И чем дольше Бард с Беледом скрываются под покровом ночи…
— Тем легче им поддерживать этот образ, — закончил Тэ. — Именно поэтому нас изолировали. Вожаки не хотят, чтобы мы общались с их паствой, иначе те увидят, что мы такие же люди, как они.
— Но погоди-ка, — сказал вдруг Эйнштейн. — Значит, вожаки-то знают, что мы никакие не космические монстры.