Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Так это она… — он не закончил.
Тэ прекрасно понимал, каково это — впервые в жизни увидеть коренную землянку, не принадлежащую ни к одной из известных рас, пытаясь представить, через что прошли ее предки.
— Да, — подтвердил динаец.
Арджун вырвался из оцепенения и снова обратился к Тэ:
— Появились сообщения о том, что вы увели ее силой.
— А как же иначе-то?
Эйнштейн сказал что-то смешное. Энци рассмеялась и крепко прижалась к нему. Он обхватил рукой ее за талию, а ладонью начал поглаживать по бедру.
— Те двое,
— Трахаются? Нет, еще нет. Но исключительно потому, что все это время мы были вынуждены бежать.
— Диггеры, если судить по тем крупицам информации, что нам удалось собрать, крайне жестко разграничивают гендерные роли и…
— Против секса. Знаю. Я поговорю с Эйнштейном, запрещу ему ее трахать.
— Но вы ведь…
— Ты про похищение? Нет, конечно. Она сама увязалась за нами. — Почувствовав со стороны айвинца сомнение или, по крайней мере, недоверие, Тэ добавил: — И многие, представься им такая возможность, последовали бы ее примеру. Выход на поверхность порвал их культурные шаблоны в клочья. Именно поэтому лидеры так туго закручивают гайки.
Арджун кивнул.
— А что ваша мойринка?
Тэ вздохнул.
— У нее на глазах убили Дока и Меми, затем атаковали ее, вынудили пустить в ход каток. В общем, на мой взгляд, типичное потрэсение.
(Так на жаргоне военных называют посттравматический эпигенетический сдвиг.)
— Подтверждается, — сказал Сперо. Он, похоже, закончил анализ основных жизненных показателей Кэт. — Ускоренный обмен веществ и обострение органов чувств налицо. Микрофлора нарушена. Будем восстанавливать пробиотиками, которые лучше подходят ее изменившемуся фенотипу. Тошнота указывает на серьезный гормональный сдвиг. Возможно, это свидетельствует о будущем…
— Тестостероновом отравлении? — предположил Тэ.
Сперо кивнул.
Тэ снова обратился к Арджуну:
— Итак, три миллиарда жителей кольца только что узнали о диггерах. Как они к этому отнеслись?
— Естественно, это вызвало сенсацию, — сказал айвинец. — Всем очень любопытно. — Он снова оглянулся на Сонар-Таможню. — И мне, признаюсь, тоже.
— Общественность в курсе, насколько провальным оказался первый контакт?
— Ни имен, ни лиц членов Семерки не обнародовали. Так что никто, ясное дело, и не представляет, что с этим как-то связан сам Ху Ной.
— Значит, красные об этом тоже не раструбили?
— Насколько я понимаю, им это не выгодно, — ответил Арджун. — Раз они с диггерами теперь друзья-товарищи, им нужно выставить их в наиболее благоприятном свете, вызвать сочувствие. Довольно трудно поддерживать этот образ, если вскроется, что те хладнокровно убили Ху Ноя и его сиделку.
— Итак, стало быть, из нас сделали банду безликих, безымянных разбойников. Диггеры при поддержке красных прогнали нас со своей территории, а мы при отступлении захватили заложника.
Арджун посмотрел Тэ в глаза.
— Естественно, ни один здравомыслящий синий в это не поверит.
— Но при этом синие до сих пор не представили свою версию
— В этом наша слабая сторона, — вздохнул Арджун. — Как, впрочем, и всегда. В конце концов, мы технократы. Мы принимаем решения, как инженеры. Наши взгляды не всегда совпадают с желаниями людей.
— Ты о синих вообще или о вас в Рио в частности? — спросил Тэ, имея в виду айвинцев.
— И в общем, и в частности. Да, мы принимаем решения, но общество синих доверило нам эту роль. Недаром те немногие аидяне, которые добились высокого положения у нас, в прошлом художники, музыканты, актеры.
— Они дают что-то, чего не хватает нашей культуре, — сказал Тэ.
— Да, чего не додали вы, — ответил Арджун, имея в виду, судя по всему, динайцев. — Вспомни эпоху героев, ведь все это уже было.
Тэ невольно улыбнулся, только усмешка вышла совсем невеселой.
— Ты о настоящих подвигах, а не о том, что творится на экране?
— Знаешь что? Всем все равно, настоящий подвиг или выдуманный. Людям просто надо что-то смотреть по телеэкрану или на одре. И красные это понимают.
— Предлагаю продолжить эту увлекательную дискуссию у меня в баре. Если выберемся отсюда живыми, конечно. Я так понимаю, в том, что касается общественного мнения, красные одолевают нас по всем фронтам.
— У нас были другие заботы, — вяло попытался оправдаться Арджун.
— Смотрели представление? — сказал Тэ, имея в виду высадку острия, триумфальное возвращение Мардж и великую дружбу навек между диггерами и красными.
Арджун не стал спорить, но лицо его приняло несколько нетерпеливое выражение, как у учителя, который смотрит на ученика, а тот никак не начнет соображать.
— Вообще-то нас интересовали действия красных за более длительный промежуток времени.
— Видишь ли, я всего лишь бармен, так что знаю только то, что крутят в новостях. Может, скажешь прямо?
— Что ты знаешь про Кулак?
— То же, что и любой гражданский без допуска, — осторожно ответил Тэ. — Говорят, там в фалангах «пальцев» живут люди.
«Кулак» — еще одно русское слово, проникшее в англиш. В контексте разговора оно означало бесформенный железоникелевый астероид километров тридцати в диаметре. Сто пятьдесят лет назад красные вывели его с кладбища Камчатка на орбиту над Макасарским проливом, где он с тех пор и обращался. Со стороны он напоминал неплотно сжатую руку, и внутри у него была пустота — тоннель, в котором предположительно находились крутящиеся жилые модули. Своего рода ответ БЦ.
— Недавно вокруг него появились всякие стрингеры и прочая оснастка, — добавил Тэ.
Издалека казалось, что Кулак опутан сетью тросиков, словно зернышко в паутине. Сверху и снизу — в направлении зенита и надира — тросики сходились, и из узлов выходили уже по-настоящему длинные тросы. Один достигал поверхности Земли, на другом закрепили противовес — Антимакасар.
В нескольких шагах от них Сонар-Таможня, не стесняясь, демонстрировала свои чувства к Эйнштейну, но вдруг вскинула головку и нацелилась в их сторону.