Весь Владимир Арсеньев в одном томе
Шрифт:
Разрушения, произведенные здесь водою, носили более страшный характер, чем обычные наводнения. Их нельзя передать словами, едва ли сможет их передать и фотография. Только личные наблюдения на месте могут дать полное представление о катастрофах, разразившихся при извержениях Авачинского вулкана в 1827 и 1828 годах.
От гряды, на которой мы стояли, до подножия Авачинской сопки еще пять километров. Тот, кто пожелает подойти к ней вплотную, должен идти по руслу Сухой реки, придерживаясь правого ее края (левой стороны, если стоять к истокам).
Теперь древесная
Говорят, что в предгорьях Авачинского вулкана имеется много горных баранов. Быть может, это и так, но в общем ближайшие окрестности Сухой реки пустынны. За два дня мы встретили только один медвежий след, нигде не видно было птиц, не видно и насекомых. Все это создает полное впечатление пустыни.
Глубокая тишина нарушается только глухими звуками оседающей почвы, похожими на подземные вздохи, изредка журчанием ручья, который то появляется на дневную поверхность, то вновь исчезает в песках, да шумом скатывающейся по склонам гальки в тех местах, где подготовляется обвал.
Вода, стекающая по руслу Сухой реки во время дождей, грязно-желтого цвета и негодна для питья.
Она легко размывает дно и образует овраги, края которых чем дальше, тем становятся все отвеснее и выше и наконец превращаются в настоящие каньоны. Поэтому очень важно перейти через ручей заблаговременно, дабы потом не попасть в тупик, из которого нет выхода.
Вот почему рекомендуется придерживаться правого берега реки. Следует остерегаться подходить к краям обрывов во избежание обвалов. Даже в тех случаях, когда нужно бывает спуститься с террасы высотою в полметра, пески сползают всей массой, лошади теряют почву под ногами, пугаются, прыгают, отчего вьюки у них съезжают вперед.
Изверженные продукты, заполнившие русло Сухой реки, состоят из крупного песка (мелкий песок и пепел унесены водою), гравия, величиною с орех, окатанных мелких обломков андезита и трахита (размерами в кулак), сильно обожженной пористой лавы, имеющей вид окалины красно-кирпичного цвета, кусков стекловидных шлаков, сильно портящих обувь, пемзы и, наконец, крупных обломков нейтральной лавы[354], слабо насыщенной газами.
В стороне от балки есть древесная растительность, состоящая из ольховника и кедрового стланца, а на песках — типичные представители альпийской флоры, но растут они как-то странно — маленькими группами, изолированными друг от друга.
На высоте девятисот метров над уровнем моря кустарники сразу исчезают. Переход к мхам чрезвычайно резок, — словно кто провел линию, перешагнуть через которую ни в ту, ни в другую сторону не дано ни мхам, ни цветковой растительности.
Здесь надо становиться биваком. Но это не так легко сделать. Надо, чтобы под рукой были вода, дрова и корм для лошадей. Нам повезло. Мы расположились у правого края Сухой реки, по границе ольхового стланца, где была еще кое-какая трава, а воду нашли в местах обвалов, у тающего фирнового льда.
Лишь только солнце склонилось
Он казался в непосредственной к нам близости. Но Новограбленов разочаровал нас, сказав, что до вулкана еще не менее пяти километров.
К сумеркам в высших слоях атмосферы установилось равновесие. Даже наверху, у самого кратера, был штиль. Газы, окрашенные лучами заходящего солнца в золотисто-оранжевый цвет, казались пламенем, медленно поднимающимся в высь неба.
Отсутствие растительности, фирновый лед, который издали кажется пятнами снега, глубокие каньоны, рытвины, барранкосы и грохот обвалов в горах — все это вместе создавало картину чрезвычайно унылую. Словно это был другой мир, на который пахнуло дыхание смерти. Немудрено, что первобытное население Камчатки боялось подходить к вулканам и считало их местом обитания «пихлачей» (маленьких горных духов — детей Кутхи), из-за козней которых люди часто блуждают в тумане и не могут найти дорогу.
На общем совещании решено было после ужина лечь спать пораньше, с тем чтобы завтра встать еще до рассвета, дабы успеть совершить восхождение на вулкан и возвратиться на бивак к началу сумерек.
На другой день все поднялись в три часа утра, а в четыре выступили с бивака, захватив с собой на всякий случай продовольствия на двое суток.
За ночь погода изменилась к худшему; сзади, насколько хватал глаз, все было покрыто густым туманом. Этот туман казался наводнением, а вершины Вилючинской сопки (2170 метров) и Мутновской (2417 метров) — разобщенными островами.
Верхние слои атмосферы были затянуты паутиной перистых облаков, сквозь которые светило солнце, а вокруг было большое гало… Плохой признак!
Сразу от бивака начался ступенчатый подъем, наподобие гигантских террас[355], в тридцать — сорок метров высоты, до четырехсот метров ширины и каждая в километр длиною.
Таких террасообразных плато[356] четыре. Это огромные толщи фирнового льда, засыпанные сверху песком и заваленные камнями.
Здесь же находятся и языки лавы, вылившиеся из жерла вулкана в 1909 году.
Мы решили дойти до подножия деятельного конуса, затем подняться на седловину между ним и Соммой, а оттуда повернуть влево и идти к кратеру. Для этого надо было оставить правый край Сухой реки и перейти на левую ее сторону. Теперь уже мы были на высоте 1525 метров, в области лавовых каскадов. То, что издали казалось нам легко выполнимым, на месте представляло невероятные трудности.
При подъеме в седловину встречаются серьезные препятствия в виде нешироких, но очень глубоких трещин в фирновом льду. Они непрямые, имеют изгибы по вертикали, и потому конца их не видно; слышно только, как где-то далеко внизу шумит вода. Нередко трещины идут вниз под углом по отношению к поверхности льда, бывают запорошены снегом или засыпаны песком, отчего нависший край их становится тоньше, а противоположный — получает уклон. Неосторожный путник легко может его обломить и свалиться в пропасть.