Весь Владимир Арсеньев в одном томе
Шрифт:
Восхождение
Экспедиция на Авачинскую сопку вышла экспромтом. Пароход Совторгфлота «Томск» прибыл в Петропавловск 21 июля 1923 года, имея намерение простоять в гавани лишь двое суток, но, по независящим от него причинам, откладывая со дня на день свой выход в море, пробыл в Авачинской бухте три недели.
Так как пароход мог сняться с якоря неожиданно, то уходить от него далеко было рискованно. Но вот 1 августа стало известно, что «Томск» простоит в Петропавловской гавани до 7-го числа включительно. Тотчас же был составлен план экспедиции на Авачинскую сопку.
Главное задание заключалось в том, чтобы угадать погоду
Второго августа день был теплый и солнечный, но местные жители, посматривая на небо, говорили, что скоро надо будет ждать дождя.
В экспедиции на Авачинскую сопку решили принять участие автор настоящих записок, затем местный исследователь, ботаник Новограбленов, уже совершивший дважды восхождение на тот же вулкан и один раз на Вилючинскую сопку. Потом в состав маленького отряда вошли: Савченко, оказавшийся отличным альпинистом, военный комиссар Марков, надежный товарищ во всякого рода опасных предприятиях, и фотограф Колмаков. Кроме того, в экспедиции приняли участие еще два лица: капитан парохода «Томск» Дублицкий и Кириллова. Последняя не имела намерения совершить восхождение на Авачинскую сопку и пошла вместе со всеми с тем, чтобы остаться на биваке у подножия вулкана.
С собою мы взяли трех вьючных лошадей, две палатки, крепкую обувь, легкую теплую одежду, один топор, компас, два фотографических аппарата и запас продовольствия на пять суток. Так как Новограбленов по прежним своим восхождениям хорошо знал высоты над уровнем моря различных частей Авачинского вулкана, то решено было барометра не брать. Никакими другими инструментами экспедиция не располагала.
Третьего августа день был солнечный, но отправиться в дорогу не удалось, Новограбленов настаивал на выступлении 4 августа рано утром.
Накануне вечером со стороны северо-восточной опять появился туман, что предвещало непогоду. Но на рассвете подул противоположный ветер, и туман рассеялся. Тем не менее большая часть небосклона была покрыта слоистыми облаками, которые лежали неподвижно в виде скатерти, и только на западе виднелись чистое небо и Коряцкий вулкан, освещенный солнцем.
В пять часов утра все участники экспедиции были на ногах, а к шести часам собрались на сборный пункт. Здесь сборы в дорогу и вьюченье лошадей отняли времени немногим, более часа. В семь часов пятнадцать минут небольшой отряд наш, состоявший из семи человек и трех коней, тронулся в путь.
Путь к Авачинскому вулкану от Петропавловска сначала лежит по дороге к селению Завойко. Пройдя «ферму» и поднявшись на один из отрогов горы Мишенной, как раз у столба, показывающего расстояние — четыре километра от города, надо свернуть вправо, на плохую проселочную дорогу с едва заметными следами колеи, которая, впрочем, скоро переходит в тропу. Эта тропа проложена охотниками за горными баранами и идет по возвышенному плато, покрытому редколесьем, почти исключительно состоящим из Эрмановой березы (дровяного характера).
Километрах в трех от поворота тропа разделяется: левая — торная, много хоженная, идет к Коряцкой сопке, правая — слабая, едва заметная, — к Авачинскому вулкану. Последняя придерживается все время северо-восточного
Здесь кончается лес, и тропа выходит на обширную тундру, покрытую зарослями кедрового стланца. Охотники, хорошо знающие эти места, проложили путь вьючным коням, искусно лавируя между кустарниками и пуская в дело топоры там, где одна полянка отделялась от другой только узкой полосой кустарника. Тем не менее за тропой нужно внимательно следить, чтобы не сбиться на «тракт», протоптанный медведями.
Теперь до подножия Авачинской сопки было не более десяти километров. В ясную погоду она вся как на ладони. Отсюда можно было проследить и тот путь, по которому нам надлежало совершить восхождение на вулкан, но туман и густые облака, как стеной, закрывали его.
Чем ближе мы приближались к вулкану, тем сумрачнее становилось небо. Солнце проглядывало реже; погода как будто начала портиться. Скоро все разъяснилось: мы медленно поднимались и в то же время приближались к облакам, которые, сгустившись около ледников наподобие туманной скатерти, неподвижно лежали в полгоры. Выше их было чистое небо, и порой сквозь прорывы в тучах ясно и отчетливо виднелись Сомма, Козельская сопка и вершина Авачи.
Наша тропа пересекала тундру наискось и затем опять вошла в редколесье, состоящее из березы, ольхи, тополя и кедрового стланца. Здесь уже начали попадаться громадные глыбы лавы с округленными краями, заброшенные сюда последним извержением в 1909 году. Еще два километра хода по едва заметной тропке, заросшей довольно густыми травами, — мы увидели первые явные признаки близости вулкана.
Это была балка, доверху наполненная рыхлыми изверженными продуктами, нанесенными водою девяносто семь лет назад.
Направление балки на северо-запад; длина ее — километра два. Чем дальше, тем края ее выше, и сама она становится извилистее и уже. Когда она окончилась, тропа стала лавировать в кустах между деревьями, подымаясь на высокую гряду, сложенную во время наводнений из тех же рыхлых продуктов.
Еще двести метров — и перед нами открылся поразительный вид на так называемую Сухую реку, вполне оправдывающую свое название.
Сухая река представляет собой ложе шириною от одного до полутора километров, по которому шла вода. Потоки лавы во время извержения вулкана растопили ледники, покрывающие склоны его, и все это громадное количество воды хлынуло по распадку между деятельным конусом, и Соммой. Вода несла с собой песок, пемзу, шлаки в таком громадном количестве, что местами образовала из них целые завалы в несколько десятков метров высотою. По свидетельству местных жителей, поток горячей воды двигался по руслу Сухой реки с такой стремительностью, что катил большие камни и местами представлял собой жидкую, кашеобразную массу.
Достигнув увала, на который мы теперь поднялись, поток нагромоздил здесь кучу камней, засыпал их песком, перешел через самый увал и заполнил обе балки, о которых говорилось выше. Отсюда он повернул к востоку и, пройдя километров тридцать, вылился в океан, на значительном протяжении от берега окрасив морскую воду в грязно-желтый цвет.
Показания местных жителей о двигательной силе воды не преувеличены. О ней можно судить по окатанным краям громадных глыб лавы, находящихся в русле Сухой реки.