Веселая офисная жизнь
Шрифт:
Каждому, как говорится, свое.
7. Про смерть
Я думала, что моя бывшая коллега и приятельница Наталья Владимировна угомонилась, получив от меня порцию общения. Но нет. Она стала меня донимать своими звонками и хвастаться очередными обновами, купленными в кредит, к которым я давно равнодушна.
– Я приеду к тебе в боа и новой шляпке. – Сообщает она мне.
– Хорошо, что в этот раз вы хотя бы предупредили меня об этом. – Говорю ей я. – Но нас с мужем не будет дома. Мы решили съездить на кладбище
–Я поеду с вами. – Пристает бывшая коллега. – Мне нужно тоже к мужу, покойнику.
– Вы же говорили, что отправили его прах на родину? – Недоумеваю я.
– Нет. Меня дочь попросила захоронить его останки здесь. – Вздыхает Владимировна. – Но ты так спокойно говоришь про могилы.
– А что я должна сделать, по-вашему? – Удивляюсь я. – Год прошел. Именно столько времени люди должны оплакивать утрату. Дальше нужно продолжать жить.
– Но это противоестественно – терять детей. – Упирается моя приятельница. – Не представляю, если вдруг сообщат, что мой сын все-таки погиб.
– На мой взгляд, нет ничего страшнее неизвестности. И ожидания. Результат, пусть и печальный, тоже результат. – Объясняю ей я.
– Пока сын числится пропавшим без вести, у меня есть надежда, что он жив. – Настаивает на своем Владимировна.
– А если это окажется не так? Вы к этому готовы? – Провожу коучинг я. – Это же самообман.
– А вдруг он и правда живой? – Упирается моя приятельница.
– Допустим. Он вернется домой, например, инвалидом. Или с каким-то расстройством. Бывает и такое. Он будет в любом случае другим. Вы к этому готовы? – Продолжаю я.
– Я....– Начинает мямлить она, запинаясь. – Зачем ты мне говоришь эти гадости?
– Так выглядит реальность, увы. Нужно снять розовые очки и ваше боа. И посмотреть правде в глаза. – Отрезаю я.
– Но…– Как-то неуверенно говорит Владимировна. – Я....пусть он будет лучше живым. Моему отцу пришлось ампутировать ноги. Потом на руках у меня оказался муж без ног. Это ужасно. Моя мама очень страдала. И я тоже. Сначала с отцом. А потом с мужем. Это…это…
– Это ужасно. И это было. У вас есть опыт справиться с этим. Вы уже взрослая. И стали сильнее. Трудности наделяют нас силой. – Продолжаю я.
– Я не хочу об этом думать....– Отпирается моя бывшая коллега. – Я подумаю об этом завтра.
– Но об этом все равно придется задуматься. И нет разницы, сегодня вы сделаете это или завтра. – Настаиваю я.
– Зачем ты мне все это говоришь? Я не хочу возвращаться к боли. – Опять упирается Владимировна. – Я хочу жить. Радоваться жизни. А не смотреть на то, как мучается близкий человек. Мне страшно, понимаешь?
– Понимаю. – Отвечаю я. – Когда приходит горе, это больно. Но жизнь не состоит из одной лишь радости. Она многообразна.
– Я хотела тебе рассказать о Юре. О том, как счастлива в новых вещах. – Всхлипывает Владимировна. – А ты…Зачем ты это делаешь?
– Вы сами напросились на кладбище. – Аргументирую я. – Значит вам это зачем-то нужно, вернуться в прошлое. Чтобы что?
– Чтобы…чтобы....я не знаю…Так принято… Навещать умерших. – Пытается объяснить свое желание
– Умерших навещают для того, чтобы помнить. И думать о них. Не завтра. А сегодня. – Говорю я.
– Пожалуй, я не поеду на кладбище. Ты права. – Вдруг принимает решение приятельница. – Пусть мой муж спит спокойно. Мне легче от того, что все уже закончилось. И ему не больно. Он не мучается и не кричит по ночам. И не ищет свои ноги. И не кусает губы до крови. Нет. Я не хочу, чтобы мой Олег, сын…
Она кладет трубку.
– Мы едем или нет? – Спрашивает у меня муж. – Ты готова навестить Захара?
– Готова. Ведь я ни разу не съездила к нему с тех пор, как его не стало. – Отвечаю я.
– Ему там хорошо. – Говорит муж. – Он уже не мучается. Мы все когда-то встретимся на небесах.
– Я знаю это. – Отвечаю я.
И собираюсь на кладбище. Больше всего я беспокоюсь о том, что снова увижу людей, которым предстоит в скором времени умереть.
Не знаю почему, но я чувствую Смерть.
Смерть – это естественный процесс окончания земной жизни. Никому из этой жизни не удалось уйти живым.
8. Про хабалок
Я скучаю немного по тем временам, когда я работала. Иногда мне просто не хватает тех персонажей, которые попадались мне на пути. Настолько красочных, колоритных и не вмещаемых в одно предложение, что можно писать о них целые книги.
Однажды мне удалось устроиться по знакомству в солидное учебное заведение в один из отделов, который работал с коммерческими группами. Опыта в такой работе у меня, разумеется, не было, но моя знакомая, а она была самим ректором, заверила меня, что ничего сложного нет и коллектив у них прекрасный.
Как же она ошибалась и в первом и во втором случае. Сложности у меня возникли сразу же из-за душного, токсичного и совершенно не коммуникабельного коллектива.
Для стажировки меня прикрепили к одной из сотрудниц, Клавдии Ивановне, о которой я сложила по имени портрет эдакой старушенции с начинающейся деменцией. Нет, к моем удивлению, Клавой оказалась женщина вполне моложавая, лет эдак 35ти.
Это я потом узнала из ее документов, о возрасте, при знакомстве мне вообще показалось, что она старше меня. И не потому что она выглядела взрослой и рассудительной, так сказать, пожившей. Наоборот, Клава всегда вела себя, как гопница из подворотни, не смотря на свой статус ведущего экономиста.
Ко всему добавлялся отвратительный облик мой коллеги и наставницы – квадратная, рыхлая и коротко стриженная, она напоминала, кладовщицу на складе пива. Представить ее можно было среди грузчиков или на стройке каким-нибудь прорабом, когда она грубо материлась на весь университет.
Но никак среди ИТР, а тем более в таком престижном учебном заведении. Ну явно здесь что-то не то, размышляла я, глядя на манеры, вернее на полное их отсутствие у Клавы, которой не хватало всего лишь пакетика с семечками и небольшой скамьи, на которые так любят усаживаться сплетницы, рассуждая, например о политике или о том, с кем переспала соседка.