Весёлая же-же… (сборник)
Шрифт:
– Фьююю-ть!
– Не свисти, денег не будет.
– Аха. Это точно.
Да-а. Десять лет назад появился в их деревне Забыловке залётный парень. Говорил, что студент, говорил, что глубинку изучает – учёный, блин. Полюбила парня школьница-выпускница Нюра, забеременела от него и уехала с ним в город N. Парень – что делает ему честь – женился на Нюре, но оказался не студентом, а вором. Медвежатником. То бишь сейфы вскрывал. Узнала об этом юная, на сносях, жена, ужаснулась, но любовь, как говорится, зла. Хотя жили они неплохо, хорошо жили, богато. Пока парня такие
Нюра, рискуя рухнуть на пол, качнулась на стуле, зажмурилась и увидела свою деревню – Забыловку, родительский дом. Сороки, эй, вы, сороки! Почти ручные, они трещали, прыгая по низенькому забору, ловко топтались на перевёрнутых стеклянных банках, радовались солнышку и корму, которым отец кормил куриц в загоне. Хватит и им. А в избе-то как хорошо: уютно и пахнет вкусным. Мама в белом платочке, опоясанная неизменным – красный, в белый горох – фартуком, стоит у непокрытого стола и шинкует капусту на пироги. Капуста под ножом скрипит. Мама что-то говорит.
– Анюта, нас пришли храбить. – Нет, это не мамин, это был голос Олеси.
Нюра распахнула глаза, перед собой она увидела двух отморозков в чёрных балаклавах. Тот, который направлял на Нюру стволы обреза, пропищал:
– Вставай, сучка!
Ему хотелось солидности, но сразу не получилось, поэтому во втором дубле он добавил в голос хрипотцу и ярость, а в предложение больше слов.
– Встать, сучка! Подними руки! – Затем он обратился к обеим продавщицам: – Только попробуйте нажать на тревожную кнопку (где она у вас там?) – завалю!
Второй грабитель вёл себя так, как будто вовремя не сходил в туалет: он юлой крутился по углам помещения, размахивал ножом средних размеров и без конца заглядывал в стёкла парадных дверей магазина.
Нюра и Олеся, с поднятыми руками, бочком к бочку, прижались друг к другу. Вооружённый обрезом грабитель кинул на прилавок пустой продуктовый пакет и велел:
– Складывайте в него деньги!
– Хоспода храбители, – дрожащим голосом залепетала старшая по магазину Олеся. И хотя её трясло от страха, молоденькая уроженка Луганска выдала всё-таки логичный, я бы даже сказал, остроумный монолог: – Хоспода храбители, – смелее сказала она. – Ну кто ж приходит храбить махазин в конце рабочехо дня? Всю выручку уже забрал хозяин. Он все деньхи к себе в дом увёз. А там сейф и собаки. Поэтому мы ну никак не можем выполнить ваше требование. – И пояснила уже отдельно Нюре, повернувшей к ней удивлённое лицо: – Я один раз была у нехо в хате – по работе, потому знаю про сейф и собак.
– Чё это было? – чуть не выронил из рук обрез первый отморозок. – По-моему, запахло разводиловкой! Ты чё нам предлагаешь – до какого-то грёбаного дома хилять?
И тут подлетел второй грабитель, да так близко стал размахивать своим ножичком от лиц бледных продавщиц и так страшно крикнул им в лица: «Деньги в пакет, дуры!» –
– Так хде же их нам взять? – тем не менее выдавила Олеся из себя и тут же пожалела об этом, жалящее лезвие ножа коснулось её нежной щеки.
– Вот, возьмите мои, личные! Других денег у нас нет! – вдруг выпалила Нюра и демонстративно швырнула на пакет все свои отпускные.
Тут снаружи магазина крякнула сирена полицейской машины. С ножом сунул деньги в пакет, схватил его, с обрезом вроде бы решил выстрелить в женщин, но ему хватило ума передумать. Отморозки чуть не вынесли двери, выметаясь из магазина. Олеся тут же бросилась к своим сумкам, там лежал телефон.
– Звоню Ихорьку, – судорожно дыша, сказала она. – Ихорю Михайловичу звоню.
Нюра мешком с мукой бухнулась на стул, она с ненавистью смотрела на свои трясущиеся кулачки. Что-то ей подсказывало: не вернутся к ней её денежки, не сбудется её непреодолимое желание повидать родителей. «А о чём же ты думала целых десять лет, живя в этом городе?» – мысленно спросила себя Нюра. Потом вслух негромко посетовала: «А кнопки-то никакой у нас и нет. И отпускных моих нет». И разрыдалась.
– Аннушка, ты шо? Ты даже не переживай. – Олеся приложила к уху мобильный. – Ихорёк не зверь, он тебе повторит твои отпускные.
«Ихорёк» приехал раньше полиции.
– Что с товаром? – был его первый вопрос.
– С товаром всё в порядке, – задыхаясь, ответила Олеся. – А вот Анюте нашей пришлось отдать злодеям отпускные, иначе они нас бы убили. Ихорёк, их было двое: один с ружьём, другой с кинжалом. Я так испугалась, Ихорь Михайлович. А ещё мне щёчку порезали. – И она припала к плечу благодетеля.
– Ну-ну, – похлопал Олесю по попке сочувственно хозяин магазина и тут же отстранился от девушки. – Анна, ты в порядке?
– В порядке, – отозвалась Нюра. – Только… я хотела съездить к родителям, а без отпускных…
Наконец приехала полиция. После составления протоколов и прочих процедур Нюра, ломая руки, снова обратилась к своему работодателю:
– Игорь Михайлович, так как мне быть? Я ведь без денег осталась.
– Понимаешь, Анна, я не могу работать себе в убыток, – нехорошо начал потеющий толстяк. – Ты приходи как обычно, девятого, за получкой. За май… Можешь продукты брать в долг. А вообще, Анна, тебе не о чем беспокоиться, полиция поймает грабителей и вернёт тебе деньги. Всё будет окей.
– Конечно, всё будет окей, гражданка потерпевшая, – подыграл толстяку небритый литёха. – Поймаем грабителей, отберём у них ваши деньги, будет суд, и всё будет окей.
Это «окей» убило Нюру. Как она добралась домой?
Прошла неделя с этого самого злосчастного случая. И снова был конец рабочего дня, и снова Олеся укладывала в сумки ворованные продукты, но на этот раз она пребывала в одиночестве. В магазин вошла Нюра. Она была одета в тёмный спортивный костюм с капюшоном, натянутым на голову, за её спиной висел школьный рюкзачок.