Веселые каникулы мажора
Шрифт:
Последние дома улицы остаются сзади, а мы всё идём вперёд. В принципе, тут особо потеряться негде: либо море, либо лес, либо само село.
Мы, не сговариваясь, выбираем море. Идти по песку приятно, но не очень удобно, потому что набивается в обувь. Останавливаюсь и стаскиваю сначала кроссовки, а потом дотрагиваюсь до Васиной ноги, расстегивая босоножки.
Вздрагивает она, вздрагиваю я…
— Оставим здесь? Обратно пойдем, заберем.
Кладу обувь на плоский камень, который местные
Беру Василису за руку и веду к воде. Лёгкий ветерок треплет волосы, волны набегают на босые ступни, и уютная тишина, разбавленная шумом прибоя.
— Искупаемся? — нарушаю молчание.
Не с каким-то подтекстом предлагаю, а для продолжения волшебных мгновений, которыми сам проникаюсь.
— Я… Нет, у меня не купальника.
— Давай… — хочу предложить окунуться в майке, но понимаю, что она не согласится. — Давай я дам тебе свою футболку? Потом скинешь и наденешь сухое?
Скорее чувствую, чем вижу сомнение, поэтому стягиваю вещицу и отдаю Васе, демонстративно отвернувшись.
— Переодевайся, я не буду смотреть.
Василиса шуршит за спиной, а я прям представляю эти картинки: как брюки торопливо стаскивает, как от маечки избавляется, как поло надевает.
— Я всё, — объявляет, подняв руки вверх, чтобы собрать волосы.
— Что? — сглатываю, перестав понимать слова.
— Я готова купаться, — поясняет Вася, и я снова глотаю собравшуюся во рту слюну.
— Ты это… Иди… Я тоже… Сейчас… Только разденусь.
Туплю, пока соблазнительная русалка не заходит по пояс в воду. Тогда только отмираю, и, бросив джинсы в песок, с разбегу ныряю в вовремя подоспевшую волну.
Выплываю достаточно далеко от берега, но Васька тоже хорошо плавает.
Дожидаюсь, когда приблизится, чтобы спросить, нравится ей или нет, но она опережает. Убирает со лба прилипшие пряди, переворачивается на спину и улыбается.
— Так красиво! Я никогда не купалась ночью, представляешь?
Представляю… но кое-что другое…
Нащупываю ногами дно и подтаскиваю русалку к себе.
Смотрю только на её губы, удивлённо приоткрытые.
— Вась, — вдыхаю, наклоняя голову, — я… Прости меня, Вась…
— За что? — я вдыхаю, она выдыхает: — За что простить, Андрей?
* Исп. — Стрелки «На вечеринке»
Глава 17
Лето 1998 год. Василиса.
Хочу тебя обнимать, хочу тебя целовать
Вновь и вновь — это любовь.
Но ты опять далеко, тебя найти нелегко
Где-то там,
Я знаю, ты знаешь,
Что вновь моей станешь.
Двери души закрывать не спеши.
Все будет, как хочешь,
Тебя прошу очень:
В темную ночь не гони меня прочь.
Я буду таким, как ты хочешь,
Таким, как ты ждешь, буду всегда…
В первую минуту, поддавшись очарованию момента, расслабляюсь и подаюсь навстречу Андрею.
Жду поцелуя, который точно неизбежен. Между нашими губами сокращается расстояние, а руки, держащие меня под водой, ощутимо напрягаются.
Я не слишком искушенная в отношениях между парнем и девушкой. И даже больше: совсем без опыта. До недавнего времени такие мысли вызывали скорее отвращение в силу некоторых обстоятельств из прошлого.
Но Сашкины рассказы про их с Кейсом поцелуи были такими трогательными и нежными… Да и поцелуи Барса…
— Ааа, — успеваю коротко крикнуть, с головой уходя под воду.
Не собирался он меня целовать! Просто отвлёк и отпустил руки, когда я уже совсем расслабилась.
Выплёвываю воду, вынырнув с желанием утопить наглое животное!
Болтаясь в воде это, конечно, сделать тяжело, но во мне кипит гнев, который, как правило, рассудок полностью затмевает.
— Вот за это, — ржёт нечисть, снова цепляя меня лапами.
Отбиваюсь и даже умудряюсь укусить его. Жаль, слабо, потому что он вдруг фиксирует мои запястья за спиной, прижав к своей груди.
«Горячий какой,» — успеваю подумать, а потом меня накрывает паника.
Я начинаю брыкаться, кричать и лупить ногами, поднимая вокруг фонтан из брызг.
Видимо, от неожиданности Барс отпускает меня, и я на предельной скорости плыву к берегу, постепенно отходя.
Дыхание уже не кажется болезненным, а сердце перестаёт стучать в ушах. Только противная тошнота от воды, которой я хлебнула повторно, стискивает горло.
Выбравшись на песок, стою на четвереньках, забыв, что плавала в футболке. Бельё, конечно, я не снимала, но на мне крошечные белые трусики, которые вряд ли что-то способны скрыть.
Только эта мысль побуждает встать и переодеться, развернувшись к морю спиной.
Так и застываю, не в силах повернуться.
Слышу тяжёлое дыхание и шаги, но упорно смотрю в темноту перед собой.
Боюсь, что Барс снова начнёт задавать вопросы, на которые я не захочу отвечать. Он ведь уже спрашивал в тот вечер, когда отвозил домой. Я ушла, промолчав, но что-то мне подсказывает: он не забыл.
Молчу. И он молчит.
Шуршит песком, матерится на заевшую молнию, судя по всему.