Веселый третий
Шрифт:
Милочка, оказывается, ничего про своё чутьё не знала и никого по нюху не угадывала. Это не беда. Чутьё можно развивать, нужно только тренироваться в будке.
Двор у Гошки был большой, будка хорошая, покрашенная краской, но
– Да не бойся, – подбадривал Гошка. – Жучки нет, она с дедом на рыбалке. Лезь головой.
По двору прошла Гошкина бабушка – скрип-скрип ведёрком.
– Ну лезь, чего ты! – Гошка быстро встал на четвереньки, сунул голову в будку и бодро тявкнул два раза.
– Видишь? – Он уже опять стоял перед Милочкой. – Ну вот, теперь определяй чутьём, – сказал Гошка, когда загнутые косички исчезли в Жучкиной конуре. – Кто стоит рядом с тобой?
– Ну ты.
– Правильно! Молодец. А теперь – кто идёт?
Скрип-скрип ведёрко.
– Бабушка твоя.
– Верно! – закричал Гошка. – Вот видишь! То есть ты не видишь, а чутьём определяешь. Стой, стой, не вылезай! А теперь…
– Гав-гав! – кто-то задёргал Милочку за платье.
– Ой, Жучка! – закричала она на весь двор.
– Правильно! – орал Гошка. – Я говорил!
Милочка плакала и пряталась за Гошкину бабушку от Жучки. И тренировать своё обоняние никак не хотела.
– Рёва
Нет, почему же? Шурик верит. Конечно, если среди зимы представить себе лето, да ещё деревню, никаких тебе, значит, уроков… конечно, веселее станет. Нет, уроки – это не для канарейки, но вообще… Кто же лето не любит?
– Вот пойдём ко мне, посмотришь, – сказал Гошка. – Посмотришь, как она повеселеет.
Пока раздевались в передней, из комнаты было слышно тоненькое и певучее:
– Цып-цып-цыпу-улечки! Цып-цып, моя ми-иленькая!
Шурик догадался, что это Гошкина сестра, которая уже пришла из школы. Канарейка сидела на жёрдочке и, повернув голову набок, клевала морковку, просунутую между прутиками клетки. Она так бойко и уверенно долбила клювом, что сама себя чуть не сбрасывала с жёрдочки и всё время цепко хваталась за неё своими тонкими длинными пальцами с острыми, как загнутые шильца, коготками.
Конец ознакомительного фрагмента.